Голова-гнездо

Юрий послушно исполнил это, и тут же почувствовал, как тонкие пальцы девушки начали перебирать его мокрые волосы. Он не мог видеть её лица, и некоторое время вынужден был рассматривать красные пуговицы на халате, пока не додумался опустить взгляд ниже — на ноги Марины.

— Так, не шевелись. Ой, не такая уж и большая там рана…

Что–то коснулось затылка — кусок бинта, смоченный раствором перекиси водорода. Ещё что–то дотронулось до его головы и тут же отпрянуло — нечто мягкое и упругое одновременно… Её грудь? Похоже, да. Юрию вдруг стало жарко. Намеренно ли она это сделала? Нет, скорее всего, случайно. Хотя кто её знает, шлюху. Но для чего к ней припёрся Русаков? Проклятье, я ведь действительно наехал на него без всяких на то законных оснований. Вот и получил…

— Это правда, что раньше ты и Русаков… Ну…, — начал Юрий, но тут же понял, что не может правильно сформулировать фразу. — Чёрт, ну… что вы были с ним…

— Это тебе Нинка сказала? — уточнила Марина, продолжая обрабатывать рану.

— Угу.

— А голову я тебе, наверное, забинтую. Рана неглубокая, но на всякий случай. Хочешь с башкой обмотанной ходить? — девушка вдруг хихикнула.

Юрий не выдержал. Руки его отцепились от ванны и сомкнулись вокруг талии Марины. «Но почему это всё время происходит в ванных? — подумал он. — То у Русаковых, теперь — здесь». Приподняв голову, следователь посмотрел Марине в лицо.

Она, усмехнувшись, спросила:

— Ну и дальше что?

Со стороны, решил Юрий, это, должно быть, выглядит довольно глупо. Если даже не смешно. Он сидит на ванне, а она замерла с поднятыми руками: в одной — бинт, в другой — перекись, и при всём этом он её обнимает и на что–то надеется. О, чёрт!

— Извини! — Юрий отпустил её. — Я…

— Ты не хотел, я понимаю, конечно! — голос Марины стал язвительным, в нём появились нотки… чего? Презрения? — Господи, как вы мне надоели все сегодня! Все хватают, всем, блин, чего–то надо… Вот у тебя лично какие проблемы?

Юрий растерялся. Проблем у него было много, но не перечислять же их все! Чего она разнервничалась? Разве он сделал что–то плохое?

— Хочешь меня, наверное, трахнуть, да? — глаза Марины сделались узкими и злыми. — Господи, мент — а всё туда же! Ты убийство должен расследовать, а не…

— Я извинился, кажется. То есть, не кажется, а извинился!

Марина что–то начала отвечать, но почему–то слова её вдруг провалились на задний план, и их место заняло низкое гудение, сопровождающееся внутричерепной пульсацией: з–з–з-Бум! з–з–з-БУМ! Перед глазами всё поплыло, затем куда–то поплыл и он сам — вниз… БУ–У–М-М-М… И яркая вспышка, а потом темнота.

— Эй, следопыт!

А? Что?

— ЮРА!

Да куда вы, чёрт побери, меня тянете?

Шторки глаз нехотя раздвинулись, и Юрий увидел над собой Марину с Русаковым. Вначале он никак не мог сообразить, где находится. Больше всего это напоминало какой–то узкий ящик, в котором он лежал в очень неудобной позе, на спине, задрав ноги кверху. Болели спина, шея, затылок…

— Руку давай! — Русаков вдруг заржал. — Видел бы ты себя сейчас со стороны!

— Да вытаскивай ты его, чего ждёшь–то? — Марина выглядела обеспокоенной. — Вот теперь у него точно сотрясение будет — второй раз уже башкой ударяется! Да что же это за день такой сегодня?

Ничего по–прежнему не понимая, Юрий вытянул навстречу улыбающемуся Русакову обе руки, которые вдруг начали удлиняться. Странно, с чего бы это? Санитар начал тащить его на себя, и эта процедура напомнила Юрию сказку про волка, который зимой ловил рыбу в проруби своим хвостом. Себя он ощущал именно рыбой, которую тащат из родной стихии куда–то в иной мир, где другие законы, другие нравы. К лучшему это или к худшему?

Неожиданно всё закончилось, и Юрий осознал, что уже какое–то время стоит на полу ванной, на резиновом коврике. Что с ним было? Он начал вертеть головой, как сова, пытаясь таким образом что–то увидеть и вспомнить, увидеть и понять. Это оказалось не таким уж проблематичным делом.

— Я что, упал в ванну?

— Молодец! — похвалил его Русаков, поправляя очки. — Ставлю тебе пять. Кубов торазина! — добавил он и несколько раз как бы хрюкнул.

— Как у тебя только череп не треснул, я удивляюсь, — недоверчиво произнесла Марина; она стояла, прислонившись к раковине. — Такой звук был, я думала — всё!

— Крепкий он у меня, значит, — Юрий принялся ощупывать затылок. — Действительно, день ебанутый какой–то. Извиняюсь за нецензурное выражение, но так оно и есть.

— А мне на работу ещё! — вздохнула Марина устало.

У Русакова вдруг отвисла челюсть. Было похоже, что он вспомнил о чём–то важном.

— Блядь, я же на обеде! — произнёс он наконец очень медленно. — Мне же на работу надо! Пошёл я, наверное…

Юрий не выдержал и снова сел на край ванны. Подозреваемый собирался улизнуть — ему нужно было работать. Что же делать? Нельзя ведь его так отпускать!

— Подожди–подожди! — прозвучало это как «пжди–пжди». — Куда ты собрался? У меня к тебе ещё вопросы есть. Я имею право тебя задержать.

Добродушная физиономия санитара недовольно сморщилась.

— Ну не убивал я этого… её брата! Чего ты ко мне привязался? Мне на работу нужно!

В это время кто–то позвонил в дверь.