Голова самца богомола

Рыдает. Икает. Молчу. Где они познакомились? Может, врёт? Агния ни разу не упоминала ни об одной Наташе. Вообще никогда. Каша в голове. А если знакомы, то я представляю, чего она может наговорить. Сумасшедшая эта. Но если бы наговорила, то Агния не из тех, кто промолчит. Может быть, снова бредит. Может, знакома во сне. Или в прошлой жизни, – у больных вариантов много.

Но когда она узнает, что Агния беременна, то вообще же башню снесёт ей. Надо будет принять меры. Причём сразу, не откладывая. Как эта хрень закончится, надо будет что-то сделать. Избавляться как-то от этой маньячки. Агнии, конечно, не объяснишь, да и не нужно её грузить сейчас.

Везучий я парень, как я погляжу. Надо же было так влететь, но кто же знал, что они могут быть такими?

Снова пьёт. Пьёт и сморкается в полотенце.

Села на пол.

– Мне снились гвозди. Много гвоздей. Они валялись на полу. Длинные острые гвозди, – говорит еле слышно, глядя в свою реальность мимо моей. – Я потом только поняла, что он хотел мне сказать этим. Его тоже приколачивали гвоздями. Гвозди – это глупые люди, злые суки, это служители Дьявола. Ау, боец, ты тут? Слушаешь? Ты хотя бы слово понимаешь? Ты сам – гвоздь. Но здесь нет молотка. Надо было взять его с собой. И вколотить тебя туда, где твоё место. В гробу твоё место.

Наталья, скрючившись, несёт свою пургу. Меня заметает. Похожа на жуткого огромного паука. Сидит на полу, расставила ноги, согнув их, раскоряченный недолотос. И руки перекосила как-то неестественно, выставив плечи вперёд. Лицо свисло.

– Я не буду тебя убивать, конечно. Я сразу это знала. Я проверю. Права ли я. Если нет, то накажут меня. И правильно сделают, если я снова ошиблась. Но я знаю, что настоящий преступник – ты. Ты убил меня. И не только меня.

Она попыталась допить остаток мартини, подавилась, часть мартини вылезла обратно, прямо на грудь. Третьим мокрым пятном – по центру водолазки.

– А мне срать, что я такая! И что ты видишь меня вот такой! Если я права, то наказан будешь ты. И будешь доживать свою жизнь в полном дерьме! Если я не права, то я готова принять наказание. Или – или. На этот раз, в этой жизни, такой расклад. Мы оба ответим перед ним! За всё.

Она попыталась подняться, но упала на спину, опрокинув и стакан, и бутылку. Цапнула её, успев до того, как остатки мартини вылились. Перекатилась на живот. Встала, держась за стол. Стоит, пошатываясь. С бутылкой в руке. Красотка. Допивает одним глотком из горла. Роняет на пол. Линолеум смягчает звук. Меня тошнит.

– Я не хотела так. Поцелуешь меня на прощанье? Нет? Тебе проти-и-ивно. Да? Козел! Видел бы ты себя сейчас! Индюк.

Передвигается по комнате, пиная бутылку, открыла шкаф, достала куртку, застегнула со второго раза молнию. Роется в карманах. Ничего. Я молчу. Полезла в шкаф снова, сумка. Вытащила ключи от машины. Ещё пара ключей упала на пол, подняла их со второй попытки, чуть не рухнула снова. Брелок знакомый. Может быть, я его ей и подарил. Не помню. Нет, у Агнии похожий просто.

– Ты все поймёшь, всё-о-о, и гораздо раньше, чем тебе кажется, – вещает из рамы дверного косяка. – А я уеду. Далеко-далеко. Я буду жить у воды. Среди сосен, понял? Индюков заведу себе, вместо тебя, понял? Буду жить, понял? И ждать правды. Или ты. Или я. Всё, чао, бамбино, сорри.

Она даже не подошла ко мне. Дверь захлопнулась.

1:35

Тишина.

Я высвободил левую руку минут за десять, развязал узлы и размотал скотч на правой руке, на ногах. Встал. Осмотрелся. Прошёл в коридор, в туалет. Взял тряпку и моющее средство, оно оказалось для стёкол. Вернулся. Тщательно протёр кресло, смотал ошмётки скотча, прошёлся тряпкой по дверным ручкам зачем-то, смыл два пятнышка крови на полу, зубы свои выплюнутые убрал. В карман. Ещё раз осмотрелся. Зачем-то побрызгал этой вонючей жидкостью в воздух, по сторонам. Изменённое сознание, точно.

Снова в туалет. Умылся, ну и рожа: губа разбита, распухла, но в целом ничего, в глаза не бросается. Зубы – два сломаны, один, вроде как, с корнем вылетел.

Вышел на улицу. Темно. Никого. И камер нет, во всяком случае, – я их не заметил. Из машины ещё раз осмотрел двор. Двор как двор.

Мужик прошёл с собакой. Снег перестал. Тает. Потеплело. Завёл машину, руки трясутся немного, закурил. Выехал. Набрал Агнию. Не берет трубку. И не звонила ни разу, пара входящих с неизвестных городских. Обиделась, конечно. Накрутила себя и отключила звук, я уже знаю её приёмчики. Отключить звук и проверять каждые пять минут – звонил или нет. Написал смс: «Извини, родная, что не приехал. Попал в небольшую историю, поехал к себе. Объясню утром». Подумал и добавил: «Люблю тебя».

Если перезвонит, надо что-то придумать. Был на встрече, сидели в ресторане, пьяная компания, сцепился с одним мудаком, подрались. Я ему, конечно, навалял, но и сам получил. Сойдёт.

А не перезвонит – утром заеду. Чёрт, как с таким мурлом на работу идти? А не пойти – никак нельзя. Ну, не так всё и страшно – посмотрел в зеркало. Нормально. Да пошли все! Зубы вставлю.

Обычная Москва. Ночь как ночь. Всё в порядке. Приоткрыл окно. Воздух расслабленный, не пружинит.