Головач

— Похоже, ты держишь меня за дурака, старый хрен, если думаешь, что я заплачу двадцать баксов за эти вот башмаки.

— Мать-перемать, Кинни! — рявкнул со своей каталки Дедуля. — Мы ж договаривались о двадцати!

— Ага, но только я передумал, ты, старый, грязный голодранец. — Неддер махал новехонькими башмаками перед лицом у Дедули. — Эти куски дерьма развалятся через неделю.

— Японский городовой, это лучшие башмаки во всей округе! Лучше и крепче башмаков ты нигде не найдешь, даже в городе!

Неддер Кинни расхохотался, с его черной бороды посыпались какие-то крошки.

— Это самое тупое дерьмо, которое я слышал за всю жизнь, ты, безногий башмачник. Он шлепнул на стол мятую «десятку».

— Плачу десять баксов, старый безногий хрен, хотя ты, старый дурень, и того не заслуживаешь. Не нравится? А что ты сделаешь?

Сказав это, Неддер Кинни громко расхохотался, вышел из дома, сел в свой пикап, и укатил.

Трэвису было невыносимо жалко смотреть на бедного старого Дедулю, сидящего в этой проклятой каталке, с волосатыми обрубками вместо ног. Трэвис представлял, в каком отчаянии находится сейчас его дед. Старый, слабый, не способный ни ходить, ни вставать. Люди «кидали» его, когда хотели, поскольку тот вонючий, гнилозубый увалень Неддер Кинни был прав в одном — Дедуля ничего не мог с этим поделать.

Но теперь, все, — сказал себе Трэвис. Кое-что я смогу с этим поделать…

* * *

— Так ты и есть тот страшный федерал, о котором говорил Спаз?

— Совершенно верно, — ответил Каммингс. — А ты, должно быть, Датч, страшный наркоторговец.

У Датча были длинные светлые волосы и вытянутое, с острыми чертами лицо. Худой. Жилистый. На предплечье татуировка в виде черепа. Каммингс сел в ветхое кресло. Спаз принес пива.

— Что предлагаешь?

— Я буду делать рейс в неделю по твоим точкам. — сказал Каммингс, потягивая прохладный «Джакс». — За штуку баксов в месяц.

Повисла гробовая тишина. Каммингс знал, что дал Датчу пищу для размышлений. Спаз стоял в углу нервно подрагивавшей тенью.

— Звучит заманчиво, — наконец нарушил тишину Датч. — И, по-моему, даже слишком. Мужик, ты же гребаный коп. Почему я должен тебе доверять?

— Потому что я самый надежный коррумпированный коп в городе. Думаешь, это «подстава»? Думаешь, на мне «жучок»? Обыщи. И спроси Спаза. Я полгода прикрывал его самогонные точки.

— Это правда, Датч. — У Спаза начался тик на лице, и он затянулся из трубки. Похоже, сегодня он сидел на амфетамине.

— Стью — честный мужик.

— Честный мужик, — передразнил его Датч. — Почему это коп хочет работать на парня вроде меня?

Каммингс разжал перед ним руки. Пришло время для саморекламы.

— Причина — банальней не бывает, Датч. Мне нужны деньги. У меня больная жена, и лучше ей не становится. Каждую неделю ей нужны медикаменты, которые стоят целое состояние, а «бабок», которые мне платят федералы, даже на фастфуд не хватает.

Я горбачусь на «Эй-Ти-Эф» уже 10 лет, и не получил еще ни одного повышения, в то время как каждый в этом вонючем мире корчит из себя бандита. Теперь моя очередь корчить. Пошло все на хрен! Буду брать на лапу. Не хочешь со мной работать, хорошо. Уверен, что найду другого наркодилера, который будет рад иметь карманного копа.

Лицо Датча растянулось вширь. До него явно дошел смысл сказанного.

Рейс в неделю по моим точкам, и твоя цена — штука в месяц?

— Совершенно верно.

Стальные глаза Датча выровнялись с его.

— Сколько товара за рейс?

— Сколько сможешь загрузить в багажник моей федеральной машины, — ответил Каммингс.

Датч откинулся в кресле, с расслабленной грацией опустив бутылку пива. Потом, впервые за все время разговора, улыбнулся.

— Думаю, мы сработаемся, — произнес он.

* * *

— Трахай ее в башку, мальчик! — подначивал Дедуля. — Трахай!

И Трэвис наяривал, как заправский кавалерист, да так, что огромный рабочий стол из вишневого дерева грохотал под его напором. Никогда в жизни у Трэвиса не было такого «стояка» как сейчас, когда его причиндал скользил в башке Чесси Кинни, чья жирная туша громоздилась на столе. Трэвис увидел ее под вечер, собирающую ежевику. Она была здоровенной, словно беркширская свинья, в открытом платье мерзкого зеленого цвета. Огромные сиськи и пузо выпирали сквозь грубую ткань, неопрятные, каштанового цвета волосы висели веревками вокруг круглого лица. Трэвис предложил подвезти ее до дома на своем пикапе. А потом, когда она залезла в кабину, двинул ей как следует своим латунным кастетом. Просто ему было очень больно видеть Дедулю в таком подавленном состоянии, после того, как тот грязный пьянчуга Неддер Кинни «наколол» его, заплатив жалкую «десятку» за пару отличных башмаков. Но как говорится в Библии, глаз за глаз, или что-то воде того. Поэтому Трэвис решил, что вполне справедливо будет поймать жирную женушку Неддера и устроить «головач».

Он притащил ее домой и, пыхтя и сопя, водрузил пузом кверху на стол. Все-таки весила она больше, чем ручная тележка сырого цемента. Дедуля, увидев, что сделал Трэвис, лишь завопил от радости, вскинув вверх тощие руки.