Головач

— Ох, едрен батон, Дедуля! — воскликнул Трэвис. — У меня хрен разбух так, что вот-вот лопнет!

— Так пусть лопнет, сынок! Залей ей мозги!

Это Трэвис и сделал, словно по команде выпустив мощную струю спермы в теплую мякоть серого вещества Бетти Сью Морган. Это был отличный «кончун», и обильный. Ощущение было такое, будто у Трэвиса из члена высочила парочка огромных червей.

— Твоя очередь, Дедуль, — сказал он, и, как было уже заведено, подхватил дедушку под руки и поднял. Дедуля наяривал, с руганью и ликованием вгоняя своего «петуха» на всю длину в хорошенькую головку Бетти. Кончив, он, как водится, заплакал, исполненный благодарности за то, что делает для него единственный внучек. За то, что помогает вспомнить молодые деньки. А какой еще лучший подарок может сделать внучек дедушке, а?

Как только последний заряд спермы был выпущен в голову Бетти Сью, Трэвис, словно сытый кот, съевший мышь, перетащил ее труп в грузовик и повез выбрасывать. Но не успел он добраться до шоссе, как при виде ее хорошенького тельца у него снова встал. Поэтому ему пришлось свернуть к обочине, где он решил напоследок трахнуть ее еще и в письку. Он долбил ее мертвую «киску», долбил долго и упорно, но кончить так и не смог. Поэтому он отхаркнул мокроту ей между ягодиц и принялся наяривать в «дупло». И все-равно… ничего. Это оказалось совсем не так приятно, как трахать в голову. Поэтому Трэвис положил ее на капот грузовика и сунул член ей в череп. Он драл ее так крепко, что из ее больших мягких сисек начало побрызгивать молоко. Он слышал, что пару месяцев назад она разродилась «спиногрызом». И как только Трэвис залил спермой ей мозги, в горле у него пересохло от жажды, поэтому, стряхнув последние капли с члена, он наклонился над телом и, впиваясь губами в соски, стал насыщаться молоком. На вкус оно было сладким и еще теплым, и он высосал почти целую кварту, пока не утолил жажду. Ее сиськи даже на вид стали меньше, опустошенные подчистую. Потом он выбросил ее мертвое тело рядом с большим дубом, у Тик-Нек-роуд.

Да, «мозготрах» это все. Ничто так не снимает стресс от повседневной жизни, как он. Ни с чем несравнимый кайф. И другого было не дано, потому что все те девки, а пару раз и парни, приходились родней людям, причинившим его Папе вред. Поэтому Трэвис, возвращаясь по шоссе в свете полной луны, под шум, галдящих в деревьях квакш, решил уделить время самопознанию.

Око за око, — так сказано в Библии. А значит, трахать в голову соседа, причинившего тебе вред, вполне нормально. Трэвис справедливо полагал, что, ежедневно трахая девок в голову, он следует слову Господнему и поступает по-христиански. Разве это не справедливо? Ведь это Господь всемогущий благословлял его на «мозготрах»

Но, подъезжая к дедушкиному дому, Трэвис задумался. За последний месяц или два он сполна отплатил тем, кто навредил его дорогому покойному Папочке. Отплатил Рейдам и Кинни, Уолтерам и Шоулам, Смитам и Бог знает кому еще. На самом деле, тех, кому можно было устроить «головач», осталось не так уж и много. Но тот последний «кончун» в голову Бетти Сью до сих по не отпускал его. От мысли о нем у него снова встал, поэтому он расстегнул ширинку, и прямо за рулем вздрочнул напоследок. Вытер молофью с рубашки и снова вернулся к размышлениям.

Я должен знать, — решительно сказал он себе. В его глазах отражалась полная луна, мысли в голове метались. Я должен!

Дааа! Я должен переговорить с Дедулей…

* * *

— Дорогой, это просто невыносимо, — сокрушалась, обливаясь слезами Кэт.

— Милая, — произнес умоляющим тоном Каммингс, лежа рядом с ней в постели.

— Я постоянно такая вымотанная…

— Это острая пневмония, милая. Доктор Сеймур записал все в диагнозе. Это пройдет. В конце концов, лекарства должны помочь. Не беспокойся. Ты поправишься.

— Я не это имела в виду, — всхлипнула Кэт. — Я такая плохая жена…

— Не говори так, Кэт!

— Не могу встать до полудня, сил едва хватает на магазины и уборку в доме. Не могу даже заняться любовью с мужем!

— Кэт! Не беспокойся об этом. Ты же болеешь.

— Да, но сколько это еще продлится? Ты так много работаешь ради меня, а я не могу для тебя ничего сделать! Однажды…

— Что?

Она снова всхлипнула в подушку.

— Однажды ты уйдешь от меня, и я не стану тебя за это винить.

Каммингс провел рукой по ее волосам, погладил ее по спине.

— Милая, я никогда тебя не брошу. Никогда. Обещаю. Скоро ты поправишься, и все будет хорошо. А пока…

Тут заговорила темная половина Каммингса. А пока, ты, грязная свинья, возишь «кокс» для наркодилера…

— А пока…, — сказал он, — я обо все позабочусь. Та надбавка…