Головастик и святые

Мы с о. Романом переглянулись, с тревогой думая о том, что можно успеть в компании, где танк упоминается между делом, как газонокосилка. Распахнулась дверь.

– По коням! – скомандовал Головастик от порога.

– Да ведь не поели ничего! – горестно вскричала Галина. – Дайте, вам соберу картошки!

Я дезертировал из-за стола. О. Роман промокнул губы салфеткой и обратился к нашему предводителю:

– Надеюсь, мы будем сегодня на месте?

– Надежды юношей питают.

– Я не прошу юмора. Только информацию. Мы должны успеть до того, как там все переломают.

– Откуда знаете?

– Я знаю. – В короткой фразе святой отец умудрился сделать ударение на обоих словах.

Дальнейшие расспросы выглядели бы хамством и еретическим покушением на церковный авторитет. Головастик ничего и не спросил, развернулся на пятках и вышел, хлопнув дверью. Я последовал за ним.

Во дворе, меся гусеницами землю, маневрировал пятнистый танк с задорно поднятым стволом. Из открытого люка торчала голова Бороды в шлеме. Японская техника на заднем плане выглядела жалко, как будто только что поняла, куда попала и кто в доме хозяин.

– Это наш новый транспорт?

– Не сильно новый. Маленько бэ-у, – отвечал Головастик. – Познакомься, Мария. Бэ-эм-пэ! Машина пониженной комфортности, но высокой проходимости. Ты где хочешь, внутри или на броне?

Вопрос был сродни напутствию «на щите или со щитом». Честно говоря, я слегка приуныл. Зато о. Роман отнесся к бронированному средству передвижения с неожиданным энтузиазмом.

– Танк? – сказал он, выходя на крыльцо. – Отлично!

Он накинул на голову капюшон, словно духовник отряда коммандос, готовый исповедовать и причащать товарищей по оружию перед марш-броском.

За минуту до отправления, когда в БМП уже были погружены вещи и обернутый полотенцем чугунок с картошкой, явились Шерлóк и Люба. Они шли обнявшись, в свободной руке каждый держал бутылку шампанского. Головастик, что удивительно, сохранил безмятежность лица при виде пары.

– Нас возьмете? – крикнула Люба.

– На броню! – приказал Головастик. – Все готовы? Три, два, один. Мотор!

И мотор взревел.

53

Кто не ездил с похмелья на танке по сибирским дорогам, тому рассказывать бесполезно, каково это, а кто ездил, тем не хочу напоминать. Поездка травмирует все органы чувств и задницу. Для меня это было четыре часа ада в утробе чудовища, под грохот двигателя, уцепившись за скобу на стене, чтобы не разбить голову о железный потолок, когда машина подло ныряет вниз, а потом резко кидается вверх.

Мои спутники были на удивление расслабленны. Игнорируя маневры танка, они устроились на железной скамье с удобством, как пассажиры метро. О. Роман перебирал четки. Головастик играл в тетрис. Закрепив телефон в протезе, он быстро жал на кнопки большим пальцем левой руки.

Наконец движение прекратилось, двигатель замолчал, и тут оказалось, что я ничего не слышу. Беззвучно распахнулся люк. Могучая рука Шерлóка извлекла меня наружу в состоянии жалком и скрюченном, как усохшая куколка мотылька.

Мы находились в лесу. За кормой тянулась полоса упавших деревьев. Привалившись к гусенице, превращаясь из куколки в дрожащую слабую бабочку, я вдруг подумал: а ведь исторический день сегодня – в Бездорожную идет дорога. Хотя бы так. Голова понемногу наполнялась звуками и голосами.

– …а Седьмого они взяли в заложники, – рассказывал лысый, с ружьем на плече, неизвестно откуда взявшийся старик.

Я вытянулся на теплой шуршащей подстилке из листьев и хвои, глядя сквозь верхушки деревьев в высокое небо. Хотелось улететь, но крылышки были еще слабы. Голоса возле танка обсуждали «положение», в котором оказалась деревня. Какая-то внезапная банда пришла из-за реки, чтобы «поживиться добром». Своим коллективным разумом банда решила, что деревня заброшена и ничья. Вина за это, конечно, лежит на Головастике, который (непонятное слово) перемудрил с маскировкой. Давайте, не стесняйтесь! Валите все на Головастика, если что не так.

Облако в высоком небе приняло очертания Речи Посполитой времен расцвета – от моря до моря. Речь шла о том, чтобы устроить демонстрацию силы. Люди возле танка сами напоминали какую-то банду анархистов из двадцатого века. Лысый старик предлагал ворваться в деревню и показать кузькину мать, увидев которую плохая банда свалит к такой-то матери.

Облако сжималось. Речь Посполитая теряла окраины, прореха образовалась в том месте, где встретились линии первого раздела Польши между Пруссией, Австрией и Россией. Но что если заречная банда не испугается? Это исключено. Кто угодно обосрется, увидев перед собой танк. Это БМП. Да хоть БТР! Вы разочек бабахнете в воздух, и банда непременно обосрется.

Части Речи медленно расползались в трех направлениях. Когда-то я жил вон там, на левом облаке, граница шла по реке, за границей жили люди, которые говорили на таком же языке, ну, разве что немного чужих слов примешалось к речи живущих за рекой, но все равно это была наша Речь.