Головная боль в наследство

– Вроде бы это ты здесь Наставник, а не я. Зачем закрываться? Без чувств ты не живёшь, а существуешь. Лучше сгорать в пламени страсти или утопать в горечи, но каждую секунду ощущать силу жизни, даже в самой дерьмовой ситуации, чем просто "просуществовать" отведённые тебе годы, занимаясь чем-то необходимым "системе". Тьфу ты, философствую тут, будто Иринин, прости, я…

– Но нельзя ведь быть наполненным чувствами вечность, проведённую в одиночестве, – перебил меня Наставник. – Даже жизнь народов - лишь полёт мотылька в сравнении с этой вечностью.

Я кинул взгляд в сторону, откуда, как казалось, разнёсся голос. Там, конечно, никого не было, но присутствие чувствовалось. И слова задевали за живое. Он говорит о себе? О Хранителе, несущем тяжесть своих обязанностей в одиночку? Да, наверное. Но я почему-то подумал о Мариде: за его спиной долгие годы жизни, может, джинн тоже "закрылся"?

– Я не знаю, может…

– Время заканчивается, – Хранитель так и не дал мне ничего сказать. – Думаю, ответ на твой вопрос сперва стоит поискать в реальности. Там будет больше времени, чтобы всё обсудить. Дай отдохнуть разуму, спи, а я пока продумаю план…

– Стоп, как в реальности? – не понял я.

– Сейчас восемь утра, тогда встретимся в шесть.

– Как встретимся?

– Просто будь там, где сможешь спокойно поговорить. Без джинна, конечно, – пояснил невидимый волк, ещё больше меня запутав.

– Но как ты…

– Я многое могу, – улыбка почти осязаема. – Просто соберись к тому моменту с мыслями. И найди подходящее место.

Кажется, я ещё что-то хотел сказать, но в следующее мгновение библиотека уже погрузилась в темноту, а сознание провалилось в сон. И в нём не было ни единой мысли, только желаемое успокоение.

Глава 32 – Вот ты какой, северный олень

Ифрит даже придумать не мог, что же делать дальше. Ночь казалась удивительно длинной, какой-то тягучей и липкой, словно сахарный сироп. Джинн прекрасно понимал, что теперь уже преступил через все самостоятельно выставленные запреты, к греху остался последний шаг… И кажется, он был уже практически сделан – Марид действительно желал мужчину. Пусть довольно изящного Анатолия, но его всё же невозможно спутать с дамой: телосложение, рост, сила… никак не элегантные и миниатюрные девочки, каких всегда ифрит предпочитал.

Раньше дикое желание вызывали только они, сегодня же с ума сводили не мягкие женские формы, а напряжённое и жёсткое тело Толика. Какое-то даже костлявое, жилистое, с перекатывающимися под кожей мышцами, которые так приятно ощущались ладонями…

Конечно, Марид вовремя осознал, что происходит, остановил себя. Но имеет ли это смысл, если последняя преграда уже пала? Ифрит отступился и от последнего своего принципа, поддерживая статус безбожника. Теперь желание заполучить это тело никуда не исчезнет, только будет расти – уж джинн-то это знает.

Только вот принять всё и бросить бороться… это ведь подтвердит, что когда-то джинн собственными руками разрушил свою семью, лишь по прихоти отрёкся от брата – единственного, кто действительно любил и поддерживал его. Марид считал тогда, что быть с мужчиной – это как предавать свою сущность. Ужасно, отвратительно! А теперь что? С головой утопает в том же грехе, с которым не захотел смириться много столетий назад?

И что теперь делать? Продолжать заблуждаться, оправдывая старые глупости, или всё же смириться?

Сказать, что в отношениях с Маридом хоть что-то изменилось после случившегося – ничего не сказать! Хотелось бы, конечно, продолжить речь ожидаемым после такового начала "поменялось очень многое", но, увы, на самом деле не изменилось ни-че-го. Совсем.

С утра меня ждали кофе, завтрак и невинный поцелуй в щёку, будто у джинна полнейший склероз. Ну что ж, лучше так… Было бы обидней, проснувшись, обнаружить, что ифрит всё ещё сидит в лампе, не желая со мной разговаривать. А так всё вернулось на круги своя: обычное утро воскресного дня.

Так что свыкнувшись с мыслью, что и после очередного моего "шага" всё осталось по-старому, принялся размышлять над более важными проблемами. А точнее, выбирать место, куда же можно привести настоящего живого волчару. Лучшим вариантом был бы, конечно, доставшийся в наследство особнячок, но туда долго добираться, да и джинн обязательно увяжется следом. Потом я решил, что можно податься и к Борьке – в зале волку места хватит, – но у Иринина оказалась запланирована репетиция, а в очередной раз её срывать мне было как-то совестно. В итоге я всё же набрал номер младшей сестрицы:

– Алис, привет, – улыбнулся, услышав в трубке голосок сестры. – Мама с папой сегодня дома?

– Хай! – отозвалась она. – Не, маман укатила на дачу к тёте Наташе, будет только завтра, а папа работает, приедет поздно. А что? Нужны? Ты звякни маме, может, приедет?

– Нет-нет, мне они как раз и не нужны, – отрицательно замахал руками, хотя и прекрасно понимал, что сестрица этого не видит. – У меня одна важная встреча, нужно безлюдное и укромное место, но не у меня… Я приеду?

– То есть хочешь устроить её тут? – Алиска меня прекрасно понимает. – А что мне за это будет?