Головоломка

Полицейские из восемьдесят седьмого участка не отличались особым суеверием, но они тем не менее старались избегать идти в наряд с Бобом О'Брайеном. Когда рядом оказывался О'Брайен, дело обязательно кончалось стрельбой. Они не знали почему. Разумеется, это было не по вине Боба. Он всегда самым последним из всех вытаскивал оружие и никогда не делал этого до тех пор, пока это не было абсолютно необходимо. И все же, когда рядом оказывался О'Брайен, можно было почти, не сомневаться, что дело дойдет до стрельбы, а полицейские из восемьдесят седьмого были нормальными людьми и отнюдь не горели желанием лишний раз подставлять себя под пули. Поговаривали, что если даже О'Брайен отправится разгонять шестилеток, играющих в стеклянные шарики, то непременно каким-нибудь чудом один из этих малышей вытащит автомат и начнет разносить все вокруг. Таков уж был Боб О'Брайен. Невезучий полицейский.

Но, разумеется, это было чистым полицейским преувеличением, потому что О'Брайен служил в полиции уже десять лет, четыре года из них — в восемьдесят седьмом участке, и за все это время он застрелил только семь человек. Хотя, если исходить из статистики, это все равно было чуточку многовато.

— Как дела, Мейер? — спросил он.

— О, очень хорошо, — сказал Мейер. — Очень хорошо, спасибо.

— Я тут думал.

— О чем?

— О Мисколо.

Мисколо был полицейским, охранявшим канцелярию, находившуюся тут же, дальше по коридору. По правде говоря, Мейер вообще никогда не думал о нем.

Он и вспоминал-то о Мисколо только тогда, когда встречал его.

— Так что случилось с Мисколо? — спросил он равнодушно.

— Его кофе, — сказал О'Брайен.

— Кофе?

— Он раньше делал замечательный кофе, — сказал О'Брайен с грустью.

— Помню, бывало, придешь, особенно поздно, после засады или чего-нибудь в этом роде, и тебя ждет чашечка кофе, приготовленная Мисколо, и веришь ли, Мейер, после нее человек чувствовал себя как король, настоящий король. У него были и крепость, и вкус, и аромат.

— Ты зря теряешь время в полиции, — сказал Мейер. — Кроме шуток, Боб. Тебе надо быть комментатором на телевидении. Ты мог бы делать такую рекламу кофе, что…

— Перестань, я говорю серьезно.

— Извини. Так что случилось с его кофе?

— Не знаю. Просто он стал не таким, как раньше. Ты знаешь, когда это началось?

— Когда?

— Когда Мисколо ранили. Помнишь ту психопатку, которая влетела сюда с начиненной тринитротолуолом бутылью и выстрелила в Мисколо? Помнишь тот случай?

— Помню, — сказал Мейер. Он очень хорошо это помнил. У него самого остались на теле шрамы в память о тех ударах, которые обрушила на него Вирджиния Додж в октябре прошлого года. — Да, я помню.

— Ну так вот, сразу же, как Мисколо вышел из больницы, с первого же дня, как он приступил к работе, кофе стал паршивым. Теперь скажи: как ты думаешь, Мейер, отчего так произошло?

— Н-да, даже не знаю, Боб.

— Меня эта загадка просто мучает. Человек получает пулю и вдруг перестает варить хороший кофе. Восьмое чудо света, да и только.

— Почему бы тебе не спросить об этом у самого Мисколо?

— Да ты что, как я могу это сделать, Мейер? Он так гордится своим кофе. Могу я его спросить, почему это ни с того ни с сего его кофе стал невкусным? Как я могу это сделать, Мейер?

— Да, наверное, никак.

— И я не могу выйти и купить себе кофе, потому что иначе он обидится. Что я теперь должен делать, Мейер?

— Ей-богу, Боб, не знаю. По-моему, у тебя комплекс. Почему бы тебе не попробовать сублимировать это?

— Чего?

— Почему бы тебе не вызвать кое-кого из свидетелей, видевших то нападение, и не попробовать выжать из них еще что-нибудь?

— Ты думаешь, я тебя разыгрываю, да?

— Разве я это сказал, Боб?

— Я тебя не разыгрываю, Мейер, — покачал головой О'Брайен. — Просто мне хочется выпить кофе, но, когда я подумаю о кофе Мисколо, меня тошнит.

— Выпей в таком случае воды.

— В девять тридцать утра? — О'Брайен посмотрел на него с возмущением. — Как ты думаешь, может быть, позвонить на пульт Мерчисону, попросить его купить кофе и потихоньку пронести сюда?

На столе Мейера зазвонил телефон. Он снял с рычага трубку и сказал:

— Восемьдесят седьмой участок, детектив Мейер.

— Мейер, это Стив.

— Привет, малыш. Скучаешь по работе, да? Не можешь удержаться, чтобы не позвонить даже в свободный день?

— Это я по твоим прекрасным голубым глазам соскучился, — сказал Карелла.

— Да, мои глаза всем нравятся. А я думал, твоя сестра выходит замуж сегодня.

— Выходит.

— Так чем я могу помочь тебе? Подкинуть деньжат на свадебный подарок?

— Не надо, Мейер. Посмотри лучше новое расписание и скажи, с кем я дежурю на этой неделе. Мне надо знать, кто еще сегодня свободен.

— Тебе нужен четвертый партнер для бриджа? Постой секундочку. — Он открыл верхний ящик стола и вытащил планшетку с защелкой вверху, под которой был зажат листок с отпечатанным на мимеографе текстом. Он углубился в таблицу, ведя указательным пальцем вниз по странице. — Ох, жаль мне этих несчастных обормотов, — сказал Мейер в трубку. — Работать с таким занудой…

— Ладно-ладно, кто они? — спросил Карелла.

— Клинг и Хейз.

— У тебя нет под рукой их домашних телефонов?