Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы

– И опять-таки здесь все вполне естественно, – не менее настойчиво разъяснял полицейскому доктор Ленц. – Мисс Пэттисон много думала о Лариби, ее в высшей степени встревожило его близкое соседство. И потому, когда трагедия произошла на самом деле, она вполне могла в какой-то момент внушить себе, что бессознательно, по чьей-то злой воле сама совершила преступление.

– Я так и предполагал, что вокруг этого дела возникнет множество психологической тарабарщины, – проворчал капитан. – Никто не отрицает, что девушку могли подставить, но мне необходимо с ней встретиться, доктор Ленц. Важно выяснить, например, где она была и чем занималась в ночь убийства Фогарти. Ведь стало очевидно, что мы ошибались по поводу первого случая. Фогарти был убит, и это такой же факт, как убийство Лариби.

– Не могу вам возразить, – кивнул Ленц. – Приходится признать, что я тоже впал в глубочайшее заблуждение, когда посчитал смерть своего сотрудника несчастным случаем.

– Тогда давайте попросим привести девушку сюда.

– Не позволяйте ему устраивать ей допрос, Ленц! – воскликнул я с мольбой. – Она совсем еще дитя и к тому же сильно напугана. Они доведут ее до полного умопомрачения, если…

Я сам оборвал свою речь, заметив суровое выражение лица директора.

– В том, что касается защиты интересов пациентов, находящихся на моем попечении, мистер Дулут, вы можете целиком на меня положиться.

Он повернулся к полицейскому:

– В данный момент я не могу доверить права провести беседу с мисс Пэттисон никому, кроме эксперта-психиатра.

– Что ж, прекрасно! – иронично усмехнулся Грин. – Я вызову сюда доктора Эйсмана. Он, правда, занят сейчас разбором другого дела, но, думаю, сумеет прибыть в лечебницу часам к десяти. Это официальный государственный судебный психиатр, и если он обнаружит…

– Если он обнаружит нечто новое для меня в ее болезни, – очень тихо произнес доктор Ленц, – или установит, что мною неверно истолкованы известные нам факты, то я попросту закрою свою лечебницу.

Мне нестерпимо было слышать их разговор об Айрис как просто о рядовой пациентке психиатрической больницы, ненавистной представлялась идея, что бездушный государственный психолог, то есть, по сути, тот же полицейский чиновник, получит возможность копаться у нее в голове. Как угодно, сказал я себе, любыми путями, но ты должен найти способ представить дело в верном свете до того, как прибудет официальный эксперт.

Из моих лихорадочных размышлений меня вывел голос Кларка.

– Доктор Ленц, – спросил он неожиданно напористо, – возможна ли ситуация, при которой кто-то совершенно психически здоровый мог бы попасть в вашу клинику под видом больного? То есть симулировать заболевание так, чтобы вы не сумели распознать обман?

– Это вполне возможно, – доктор Ленц провел рукой по бороде и терпеливо объяснил: – В точности как вы в полиции далеко не всегда можете определить, насколько склонен тот или иной человек к преступным действиям, докторам не во всех случаях удается установить степень отклонения от нормы у потенциального пациента. Душевное здоровье вообще понятие относительное. Мы не можем изучать мозг каждого под микроскопом, чтобы обнаружить болезнь. Наше главное правило – поначалу верить всему, что готов сообщить о себе сам индивидуум. Только потом мы начинаем внимательно наблюдать за его поведением, проводить тесты. И лишь по истечении какого-то времени, накопив достаточное количество данных, ставим диагноз.

– Выражаясь простым языком, – сказал Грин, ухватившись за подброшенную ему идею, – если бы мисс Пэттисон захотела убить Лариби и при этом не угодить в тюрьму, ей как раз и следовало приехать сюда, изобразив манию преследования, а потом держаться выдумки, что некая мифическая сила заставила ее пойти на преступление. Она может быть здорова, как молодой призывник в армию, но разыгрывать из себя умалишенную, обведя вас, врачей, вокруг пальца. И для этого ей…

– Для этого ей прежде всего необходим талант истинной актрисы, – перебил его Морено, неожиданно встав на нашу сторону. – Не забывайте, что она провела в лечебнице уже целых полгода.

И именно упоминание о таланте актрисы подсказало мне наконец нечто конструктивное, первую возможность для конкретных действий. А я-то ломал себе голову в поисках выхода из положения! Любой зацепки, малейшей отправной точки. И, пожалуйте, сам того не сознавая, Морено подбросил мне искомое.

– Кстати, об актрисах, – поспешил вставить реплику я. – Дочь мистера Лариби как раз голливудская актриса. С ней кто-нибудь пытался связаться?

– Из моего управления звонили в полицию Лос-Анджелеса, – кратко ответил Грин. – Они не сомневаются, что она прилетит на восток страны, чтобы принять участие в похоронах.

– Она прилетит сюда хотя бы из-за миллиона долларов, – сказал я с нараставшей уверенностью в себе. А потом еще одна идея пришла вслед за первой. Я обратился к директору: – Вы позволите мне сделать один телефонный звонок, доктор Ленц?

Тот бросил вопрошающий взгляд на Грина.