Головы на копьях

Выступив вперед, он надрал полную грудь воздуха и взялся издавать громкие звуки. Они лишь отдаленно напоминали слова, больше смахивая на воющее пение крупной птицы вроде выпи. И вдобавок чередовались со щелканьем языком, что у кригарийца также получалось довольно громко и раскатисто.

Не так давно я уже был свидетелем того, как монах разговаривает с гномьим отродьем. Разве что тогда он общался с громорбами – уродами высотой в три человеческих роста, – и их общение больше смахивало на рычание. И все же в языках громорбов и криджей было что-то общее: ритм, гармония и иные тонкости, которые можно ощутить на слух, но трудно описать словами. Видимо, как и в человеческих языках – неважно, в орине или канафе, – в гномьем тоже имелись свои наречия. Которые ван Бьер различал и мог говорить на любом из них.

Для меня не стало неожиданностью, когда криджи откликнулись и вступили с кригарийцем в разговор. Но многие наемники следили за ним, открыв рты от удивления, а Гириус – с явным недовольством. Пускай он знал, что Баррелий делает сейчас для всех доброе дело, и все же святого сира коробило такое уважительное отношение к прислужникам Гнома.

Переговоры продлились недолго. Вскоре криджи задрали вверх свои наполовину окостенелые передние конечности и потрясли ими. Не иначе, выразили недовольство тем, о чем поведал им монах. Впрочем, дальше этих жестов дело не зашло. Издав последние звуки, четверка монстров развернулась и неспешно – прямо-таки с подчеркнутым достоинством, – зашагала прочь.

– Что именно ты им шкажал? – полюбопытствовал у кригарийца Бурдюк.

– Сказал, что они забрели на чужую охотничью территорию. То есть нашу, – пояснил монах. – И потребовал ее покинуть. Дал понять, что нас больше, мы настроены решительно и не уступим нашу землю без боя.

– А ш чего ты вжял, что это не их территория? – вновь спросил Аррод.

– По ловушкам. Ловушки фантериев по сей день стояли заряженными. Это означает, что криджи оказались здесь впервые и не знали, что мы пришли сюда незадолго до них.

– Поди ж ты, как ловко подметил! – усмехнулся главарь, глядя вслед уходящим криджам…

…И тут стряслось такое, чего мы не ожидали. Впрочем, и полной неожиданностью это не назовешь. Но все же никто не подозревал, что криджи рискуют угодить в подобную беду наравне с нами.

Внезапно что-то громко щелкнуло, как будто одна из тварей наступила на сухую ветку. А в следующий миг из ветвей дерева, под которым они шли, вылетела шипастая коряга на веревках и припечатала к стволу сразу двух криджей. Раздался хруст, но сломались вовсе не дерево и не коряга, а кости угодивших в ловушку жертв. Которые, издав предсмертное верещание, тут же умолкли, а на смену их воплям пришли крики выживших тварей.

Эти крики были наполнены уже не болью, а яростью. Лютой звериной яростью, пускай, согласно легендам, криджи (также как громорбы и себуры) были не зверьми, а людьми, только изуродованными жаром гномьих печей.

– Большая Небесная Задница! – выругался ван Бьер. Но быстро спохватился, понял, чем все это пахнет. – Лучники! Стреляйте по криджам! Не дайте им уйти!

Но ошеломленные лучники топтались на месте, переводя взоры с разъяренных тварей на ван Бьера и обратно.

– Штреляйте, мержавцы, чего вштали! – подхватил вслед за монахом Аррод.

Слово главаря возымело силу. В воздух тут же взвились два десятка стрел, половина из которых достигла целей. Вот только бледные и боящиеся солнца шкуры криджей оказались на диво прочными. Ни одна стрела не смогла серьезно ранить тварей, которые, завопив еще сильнее, пустились наутек. И скрылись среди деревьев прежде чем лучники дали по ним второй залп.

– Дерьмовая штрельба! – Бурдюк хлопнул себя в сердцах по коленкам. – Но враг напуган и бежал, и это тоже хорошо. А теперь жа работу, лентяи! Бегом марш, ешли не хотите ночевать в этом проклятом лешу!

– Нет ничего хорошего в том, что мы их упустили, – возразил кригариец. – Эти двое еще вернутся, и очень скоро. И не одни, а вместе со стаей.

– Они что, предупредили тебя об этом своими криками? – спросил Шемниц.

– Их крики не нуждались в переводе, – ответил Пивной Бочонок. – Я знаю их повадки. Если вас интересует мое мнение, сир, то я не трогал бы пока фургоны, а как можно скорее занял оборону. Криджи не живут мелкими стаями. И когда им объявляют войну, они выходят на битву все до единого, от мала до велика.

– Война-а-а! – осклабился Ярбор, которого, похоже, одного не обеспокоили слова ван Бьера. – Куда же без нее! А ведь я говорил: давайте сразу раскроим криджам черепушки! Говорил или нет? И какой был прок от трусливых кригарийских переговоров, если дело все равно закончилось войной?

– Но мы не объявляли криджам войны! – воскликнула из-за спины гиганта Ширва Кривоносая. – Мы здесь вообще ни при чем! Твари сами угодили в капкан!

– Иди и объясни им это, когда они вернутся – авось у тебя получится, – хмыкнул Баррелий. – А моим словам они больше доверять не станут. – И, повернувшись к полковнику, спросил: – Так что вы решили, сир? Времени у нас в обрез. Надо выбирать прямо сейчас: или одно, или другое.