Голубь

Джонатан почувствовал, как в крови у него зашумел адреналин, то зудящее вещество, о котором он однажды читал, что его в моменты наивысшей физической опасности и душевной угнетенности выделяет надпочечник, чтобы мобилизовать последние резервы тела для бегства или для борьбы не на жизнь, а на смерть. В самом деле у него было такое впечатление, что его ранили. Ему казалось, что не только в его брюках, но и в его собственной плоти зияет рана длиной в двенадцать сантиметров, из которой сочится его кровь, струится его жизнь, все же в такой целостности циркулирующая по внутреннему непрерывному круговороту, и что он неизбежно умрет от этой раны, если ему не удастся тотчас же закрыть ее. Но тот самый адреналин чудесным образом оживлял его, раненого, видящего себя истекающим кровью. Его сердце билось сильными ударами, его мужество было велико, его мысли приняли вдруг совершенно четкую форму и были направлены на одну цель: ?Ты немедленно должен что-нибудь предпринять,? ? звенело в нем, ?ты сейчас же должен что-нибудь предпринять, чтобы закрыть эту дыру, иначе тебе конец!? И в то время как он спрашивал себя, что же такое он может предпринять, он уже знал ответ ? так быстро действует адреналин, этот замечательный наркотик, так окрыляюще действует страх на разум и инициативу. Решительно добавив к левой руке, все еще державшей пакет из-под молока, правую, он смял его, отбросил его, все равно куда, на газон, на песчаную дорожку, это его не волновало. Освободившуюся левую ладонь он прижал к дыре у бедра и кинулся прочь, стараясь по возможности не сгибать левую ногу, чтобы не съезжала ладонь. Неистово размахивая правой рукой, безудержно ковыляющей походкой, которая свойственна хромым, поспешил он покинуть парк и двинулся вдоль по Рю-де-Севр ? у него оставалось чуть меньше чем полчаса времени.

В продовольственном отделе универмага Бон Марше, на углу Рю-дю-Бак, имелась маленькая пошивочная мастерская. Он заметил ее лишь пару дней назад. Женщина-швея, работавшая там, сидела сразу при входе, сбоку от дверей, там, где стояли тележки. На ее швейной машинке висела табличка, и на ней было написано, он мог это точно вспомнить: Жанин Топель, переделочно-пошивочные работы ? качественно и быстро. Эта женщина поможет ему. Она должна была помочь ему, если только сама не ушла на обед. Да нет же, она не могла уйти на обед, нет-нет, это было бы уже сверх всяких несчастий. Не мог же он иметь в один день столько несчастий! Только не сейчас. Не сейчас, когда его беда была столь велика. Когда беда была хуже некуда, тогда тебе не могло не повезти, тогда ты непременно находил помощь. Мадам Топель окажется на своем месте и поможет ему.

Мадам Топель была на своем месте! Уже от дверей в продовольственный отдел он увидел, как она сидит за своей швейной машинкой и шьет. Да, на мадам Топель можно было положиться, даже во время обеденного перерыва она работала, качественно и быстро. Он устремился к ней, стал рядом со швейной машинкой, снял руку с бедра, бросил беглый взгляд на свои наручные часы ? было пять минут третьего ? он кашлянул: ?Мадам!?.

Мадам Топель закончила плиссировать красную юбку, которая лежала у нее на столе, выключила машинку и ослабила лапку с иглой, чтобы освободить материал и обрезать нитки. Затем он подняла голову и посмотрела на Джонатана. На ней были очень большие очки с толстой, перламутровой оправой и сильно выпуклыми стеклами, делавшими ее глаза гигантскими глазищами, а глазные впадины ? глубокими, тенистыми прудами. Ее волосы были каштанового цвета и гладкой волной ложились ей на плечи, губы ее были выкрашены серебристо-фиолетовой помадой. На вид ей было лет под пятьдесят, быть может, пятьдесят пять, у нее были манеры тех дам, которые могут читать судьбу по хрустальному шарику или по картам, манеры тех довольно опустившихся дам, с которыми обозначение ?дама?, собственно, не очень-то уж вяжется и к которым тем не менее сразу же проникаешься доверием. И также ее пальцы ? она слегка подвинула ими повыше очки на своем носу, чтобы получше разглядеть Джонатана, ? и также ее пальцы, короткие, похожие на сосиски и все же ? несмотря на обилие ручной работы ? ухоженные пальцы с покрытыми серебристо-фиолетовым лаком ногтями имели внушающий доверие полуэлегантный вид.

? Пожалуйста, я вас слушаю, ? сказала мадам Топель чуть хрипловатым голосом.

Джонатан повернулся к ней боком, показал на дырку в брюках и спросил:

? Вы можете починить это?

И так как ему показалось, что его вопрос прозвучал слишком резко и, пожалуй, выдавал его возбужденное, нагнетенное адреналином состояние, он смягчающе добавил, стараясь звучать как можно более непринужденнее:

? Вот здесь у меня порвалось, маленькая дырка... глупая случайность, мадам. Нельзя ли тут что-нибудь поделать?