Голубая Бусина

Дальше все ехали молча, никто больше не разговаривал. Лошадь, видимо, выбирала, кем бы она хотела стать, то и дело фырчала и трясла гривой. Вдруг мальчик увидел, что в одной девятиэтажке светится окно. Конечно, это был его, Бурфика, дом! И окно светилось, конечно, в его, Бурфика, комнате! Мальчик быстро соскочил с лошади, обнял ее за шею и шепнул на ухо:

– Пожалуйста, никуда не уходи, слышишь? Я сейчас.

Фокусник из цирка и его шустрый Заяц смотрели вслед Бурфику и улыбались. А Бурфик бегом бросился домой. Дверь открыла мама. Она была очень бледная, а глаза у нее были заплаканные.

– Где же ты так долго гулял? – спросила она. – Это ужасно, ну разве так можно!

Бурфик бросился к ней.

– Мамочка! – закричал он. – Прости меня!

Оказывается, очень даже легко просить прощения. Он понял, как это просто и хорошо, и даже приятно – просить прощения! Мама поцеловала Бурфика, и сразу стало тепло-растепло, потому что в эту самую минуту Великие Холода навсегда покинули город.

– Мамочка, – сказал Бурфик, – там у нас во дворе такая хорошая лошадь. Она мой друг. Можно, я приведу ее домой?

– Можно, – ответила мама.

– Она у нас будет жить. Ладно?

– Ладно, – согласилась мама. – Только не знаю, будет ли ей у нас хорошо. Конечно, сена и овса мы где-нибудь достанем. Но понравится ли ей ездить в лифте? А пешком подниматься ей будет нелегко.

Бурфик побежал во двор.

– Лошадь! Ты где?

На улице никого не было, и только у дверей подъезда стояла деревянная лошадь-качалка мышиного цвета с белым пятном на лбу. Она покачивалась и улыбалась.

– Тебя превратил волшебник? – спросил Бурфик.

Деревянная лошадь кивнула. Бурфик подхватил ее на руки и понес домой. Дома он обнял маму, потерся носом об ее щеку, а потом лег спать. Мама потушила свет. А рядом в темноте тихо покачивалась деревянная лошадь-качалка и счастливо улыбалась.

Глава 16. Возвращение

Утром Бурфик проснулся в прекрасном настроении и приступил к своим обыденным делам. А новые приключения уже витали в воздухе, проникали сквозь форточку и окутывали его своим таинственным ароматом. Он даже сам не понимал, как это происходит. Неведомая сила путешествий подпихивала Бурфика, и он не мог, да и не хотел сопротивляться этому порыву.

Невидимый своенравный поток быстро вытолкнул его на улицу. Бурфик только и успел налету схватить приготовленный мамой блинчик с вареньем. Сияло солнце, белые пушистые облачка плавно парили в чистом и прозрачном небе. Почки на глазах распускались, превращаясь в листья, украшенные разноцветными веселыми цветами. Птичий хор радовал своим пением.

«Какая красота, – думал Бурфик, – а всего-то попросил у мамы прощения. Даже представить себе не мог, что от этого могут случаться такие волшебности!»

Пробежав через двор, Бурфик направился в свой потайной штаб: кажется, он слишком давно туда не заглядывал, а ведь пора бы посмотреть, все ли там в порядке. Бурфик поднялся на последний этаж, вскарабкался по лестнице на чердак., посветив фонариком, нащупал старую лампу и включил свет.

– Ого! Столько всякой всячины!

В этот момент Бурфику показалось, что он оказался на заброшенном складе.

– Что же со всем этим делать?

Перешагивая через валявшиеся на полу предметы, он пытался восстановить в памяти череду событий, которые привели к появлению такого количества ненужных вещей. Бурфик подобрал старенький фотоаппарат, долго разглядывал его, не понимая, что же с ним делать. Потом ему под ноги попалась старая шайба, кстати, здесь же была и клюшка. На Бурфика вдруг нахлынули воспоминания, связанные с его увлечением: когда-то он хотел стать хоккеистом. Здесь же валялся старый альбом и краски, которые некогда увлекали Бурфика: ведь тогда, кажется, ему хотелось стать художником…

Глава 17. Генеральная уборка

На полу в дальнем углу комнаты валялся мишка. Маленький и пыльный, он одиноко и тоскливо смотрел на Бурфика одним пуговичным глазом.

Бурфику вспомнилась одна очень нелицеприятная, или лучше так: не очень лицеприятная история – мишка был в точности такой же, как в мультике, который Бурфик видел по телевизору, а потом такой же точно мишка оказался у его друга. Мишка был такой милый, что Бурфику захотелось забрать его себе. Мальчик так и сделал: положил мишку в портфель и унес домой, ничего не сказав своему другу. Сейчас ему было очень стыдно вспоминать этот момент.

«С кем не бывает, – вздохнул Бурфик, – тем более позже я отдал другу свой самокат, так что можно сказать, что это был равноценный обмен: он мне мишку, а я ему самокат!»

От этих внутренних воспоминаний щеки Бурфика стали красные, и уши тоже, но к счастью, этого никто не видел. Еще немного помедлив, Бурфик сделал решительный шаг. Он собрал свои старые «воспоминания» в охапку, подошел к окну и стал выбрасывать одну за другой эти бессмысленные ненужности, занимающие слишком много места и напоминающие о разных нелепых ситуациях.

Первым полетел фотоаппарат. За ним – шайба. Клюшка. Альбом. Краски. Коньки. Мишка. Порванная книжка. Чернильница. Поломанный кубик Рубика…