Голубая кровь

Маруся молчала, покачивая головой. "Ну, Марусенька, продолжай! - мама Светы думала, что Маруся тоже знает эти стихи, но Маруся не знала, что дальше, и сказала: "Да чего уж там, милая..." Все засмеялись, а Марусе стало стыдно. "Ну ладно, - сказала светина мама, - а теперь мы потанцуем!" Снова зажгли свет, и на старый проигрыватель поставили пластинку с музыкой. "Это па-де-катр, - сказала мама. - меня еще моя мама учила." Она обратилась к бабушке и сказала: "Сейчас станцуем па-де-катр. Его нужно танцевать вчетвером. Я научу." Маруся встала в паре с толстым Димой, а Света взяла за руку Алешу. "И раз, и два, - повторяла мама, и торжественно вышагивала впереди всех, вытяну в одну руку вперед, а второй придерживая край платья. Дима все время наступал Марусе на ноги и ужасно сопел. Наконец музыка кончилась. Все сели на диван, и мама Светы ласково обратилась к Марусе: "Марусенька, у тебя такой приятный мягкий выговор! Это украинский, по-моему? Вы же с Украины?" Маруся до этого жила в Жмеринке и ездила туда каждое лето, но в этом вопросе она почувствовала какой-то подвох и ничего не ответила, покраснев. Потом все опять сели за стол и пили чай с пирогом с лимоном. Марусе он очень понравился, и она съела целых четыре куска.

А теперь Маруся даже не могла узнать эту комнату, здесь было пусто, и посередине стоял прямоугольный стол, у стены продавленный диван, а на полу валялись пустые бутылки. Тут в коридоре раздался какой-то шум. В комнату вбежал бородатый тщедушный мужичок небольшого роста. Он держал в руках бутылку портвейна и тряс ею. "Ужас, ужас, - вопил он, - прийти на день рождения к семнадцатилетней девушке с бутылкой! Девушкам дарят цветы, а не эту гадость! Кому же это могло прийти в голову!"

"А, - устало протянула Света, - это папашка, познакомьтесь. Папа, да перестань ты, ради Бога!"

Но тот и не думал успокаиваться. "А ты замолчи, когда говорят старшие! Я все равно узнаю, и вам же будет хуже!" Марусю это очень удивило, ведь на столе стояла целая батарея бутылок, почему же он придирался именно к этой? А бутылку, оказывается, принес Вова Гольдман и забыл на кухне. Теперь он сидел страшно злой и уже собирался уходить. Света умоляюще посмотрела на него. Маруся встала и сказала: "Извините, это я принесла. Другого подарка под рукой не оказалось, вот я и решила..."

"Ах, Марусенька, что же с вами стало! Ведь вы всегда были такой приличной девушкой! И родители у вас, по-моему, очень достойные! Почему же такой странный подарок? Почему такое убожество? Зачем непременно напиваться? Давайте лучше с вами потанцуем!"

Он подскочил к Марусе, сжал ей руку в своей потной ладони и закружил по комнате. В это время кто-то включил проигрыватель. Это был тот же самый проигрыватель, и даже пластинка была старая! Маруся подумала, что, наверное, они ее так и не снимали, и все время ставили лишь эту пластинку. Из соседней комнаты доносились какие-то звуки, шарканье, кашель. Наконец танец закончился. Маруся вышла в коридор и увидела, что из приоткрытой двери выглядывает светина мама. Она очень постарела и опухла. На ней был рваный халат, волосы висели сосульками. Она криво улыбнулась и закрыла дверь. А Вова Гольдман уже надевал куртку. Света цеплялась за его рукав. "Я тебя прошу, останься, ты испортишь мне весь день рождения! Ведь это же единственный раз, когда ты пришел, и вот опять уходишь! Я прошу тебя, хочешь, я перед тобой на колени встану!" - Света уже рыдала, но Вова холодно отстранил ее от двери и сказал: "Пошла вон! Надоела!" И хлопнул дверью. Света так рыдала, что из соседней комнаты вышел Коммунист и, икнув, спросил у Маруси: "Чего это с ней?"

"Да, Гольдман ушел - а она его любит, и вот видишь..."

''А-а-а!" - Коммунист взял Свету за руку и повел за собой. Маруся пошла за ними. Там Коммунист посадил Свету на стул и стал старательно целовать взасос. Вид у него был такой, как будто он выполняет тяжелую работу. Наконец Света перестала рыдать и склонилась к Коммунисту на плечо. Посидев так немного, она встала и вышла из комнаты, на прощанье игриво помахав ручкой. Тогда Коммунист схватил со стола бутылку водки и стал жадно пить, причем первый глоток он выплюнул за окно, приговаривая: "Дезинфекция - прежде всего! Чистота - залог здоровья!"

Маруся поняла, что пора уходить, и вышла в коридор Она хотела попрощаться со Светой, но ее нигде не было. Наконец она открыла дверь ванной. Света была там, она стояла на коленях в луже собственной блевотины. Она подняла на Марусю мутные глаза, икнула и сказала: "Мурка, а помнишь, как мы с тобой танцевали па-де-катр?"