Голубая кровь (СИ)

Ей показалось, что души умерших всё ещё здесь и сейчас они начнут, как и двадцать лет назад, кричать, стонать и звать на помощь. Но кругом по-прежнему стояла тишина, которая угнетала, давила на Нейман и, в конце концов, заставила её в ужасе выбежать из дворца. Оказавшись на свежем воздухе, который в этот день был на редкость прохладным, Нейман перевела дыхание, так как тяжело дышала, словно долго от кого-то убегала. Впервые в жизни она испугалась дома, где выросла и где всегда чувствовала себя в безопасности. Её сердце бешено стучало. Сейчас, как никогда остро, молодая терианка ощутила своё одиночество и пустоту вокруг себя. Ей казалось, что у неё уже не хватит сил жить дальше в этом мире, где все против неё, где она теряла одного за другим всех близких и всё, что ей дорого в этой жизни. С горечью Нейман подумала о том, какую непомерно тяжёлую цену ей приходится платить за годы счастья. И она уже сомневалась, стоит ли и дальше бороться за такое существование? Ну, отплатит она своим врагам и утолит свою месть, утопит своё горе в их крови, а что потом? Пустота до самой смерти? Неужели и она станет такой как Эсфирь, и будет жить только мечтами о кровавом возмездии, забыв о милосердии и обо всём светлом в этом мире? Противоречия, раздиравшие душу Нейман, не давали ей покоя, и она в который раз сказала себе, что поступит так, как велит поступать в таких случаях закон териан. Вот только вся проблема сводилась к тому, что она не знала законов своего народа. Терианка твёрдо пообещала себе, что узнает их, так как меньше всего ей сейчас хотелось жить и мстить по законам пришельцев.

Однако время шло, и его нельзя терять. Снова войдя во дворец, Нейман прошла в лабораторию Ноэми. Эта комната единственной осталась нетронутой, так как вход в неё держался тщательно замаскированным.

В лаборатории Нейман нашла порошок, хранившийся в тайнике. Она взяла увесистый мешочек и вспомнила Ноэми, которая однажды сказала, что этот порошок может спасти дворец, если придут враги. Быть может, Ноэми предчувствовала трагический конец своей семьи и потому изобрела это вещество? Нейман знала, как с ним обращаться и потому, снова закрыв вход в лабораторию, немедленно приступила к делу.

Она обошла кругом весь огромный дворец и рассыпала вокруг него порошок, а затем его подожгла. Кольцо пламени охватило дворец в несколько секунд. Едкий дым взметнулся в небо, но вскоре он исчез, и осталось только ярко-голубое пламя, словно непроходимая стена, окружившая здание. Нейман осталась довольна своей работой, так как знала, что этот огонь, высотой в шесть-семь метров будет охранять дворец лучше любого сторожа. Пройти через это кольцо не сможет никто и ни в какой огнеупорной одежде. Попасть во дворец теперь можно лишь с воздуха, а в Ауленте не осталось ни одного самолёта или вертолёта. Но даже если кто-нибудь туда и проникнет, то там нечего будет взять, а сигнализация сообщит рабам, что во дворец проник посторонний, и его поймают, так как с десяток мужчин затаились в лесу неподалёку. Погасить это огненное кольцо не сможет никто и ничем, кроме Нейман, знавшей тайну этого изобретения Ноэми. А огонь будет гореть, если понадобится, не один десяток лет. Нейман всё учла и всё предусмотрела. Оставшийся порошок она взяла с собой.

Позвав свою собаку, Нейман села на Измаила, и на минуту задержала взгляд на дворце. Прямо перед ней сейчас находился фонтан и вдруг в её памяти сами собой всплыли слова старого терианина. Причудливо-экзотические очертания скульптур сверкали сапфирами на голубом мраморе и, глядя на них, Нейман прошептала:

— Да не коснётся ничего рука врага. Именем Флаэсов я прошу у вас защиты.

То ли солнце светило слишком ярко, то ли слова Нейман и правда услышала неведомая сила, но только сапфиры в фонтане, как показалось терианке, на миг вспыхнули слабым светом, как только она произнесла имя Флаэсов. И словно по невидимой цепочке эти слабые вспышки промелькнули и по стенам дворца, украшенным не только сапфирами. Нейман не знала, кто такие Флаэс, но ей вдруг стало куда спокойнее на душе, это чувство было сродни тому, когда она слышала чей-то ласковый и безмолвный голос в дни горя и отчаяния.

Развернув коня, Нейман быстро поскакала прочь. Ей казалось, что в её душе звучит упрёк погибших матери, сестёр и брата за то, что она сделала со своим домом, некогда таким прекрасным. Но Нейман ни о чём не жалела. Что сделано, то сделано. Проезжая по лесу, она услышала весёлый смех и голоса людей.

Это было семейство Хауц. Повернув Измаила, Нейман подъехала ближе к дороге и увидела, что новые жильцы уже спешат к своей добыче. В этот день они были как никогда пунктуальны, и опаздывать, видимо, не собирались. Жена Хауца и его дочери уже спорили о том, что возьмёт каждая и на сколько частей они поделят фамильные драгоценности рода Эриндо. Хауц и его сыновья тоже выглядели весьма довольными, так как вскоре им будет принадлежать самое красивое и богатое поместье во всём Ауленте и его окрестностях. Отныне они будут жить в роскоши.