Голубая кровь (СИ)

— Госпожа, ты терианка, но в тебе больше милосердия и сострадания, чем в пришельцах, поработивших наш народ. Все, кто стают рабами, перестают иметь национальность. Поэтому мы все равны и между нами нет вражды. Сейчас тяжело не только нам, но и тебе, которая навсегда останется нашей госпожой и нашим другом. Мы решили, что возьмём вольные, но не уйдём и не покинем тебя в твоей беде. Мы были преданными рабами, теперь станем верными слугами и друзьями. Семья Эриндо самая достойная из всех на Тере, и к нам относилась, как к свободным людям. Поэтому мы затаимся в лесах, и будем ждать лучших времён, охраняя табуны и стада. Когда-нибудь справедливость придёт и в этот, всеми забытый Аулент, и тогда мы вернёмся сюда, и будем здесь жить и работать. А пока мы сделаем всё, что ты прикажешь, а затем уйдём в леса и горы, чтобы держаться вместе и помочь нашей последней госпоже, если понадобится.

— Спасибо вам, — сказала Нейман, тронутая преданностью людей. — А теперь за дело, ведь у нас осталось всего пять часов времени.

Пока все решали, кто и чем будет заниматься, старый раб-терианин снова подошёл к Нейман.

— Никогда не думал, что снова увижу какое-нибудь терианское дитя на своём веку, а оказывается, столько лет на моих глазах росли две маленькие терианки, — произнёс он. — Бедная девочка, ты родилась в тяжёлое время и потому я как никогда благодарен графин Ронде за её доброту, она ведь подвиг совершила, вырастив тебя и Ноэми.

— Это правда, но ведь она из-за нас же и погибла.

— Я понимаю, как тебе тяжело, а возможно, придётся и ещё труднее. Ты многое не знаешь о своём народе, и потому я хочу в этот час горя и испытаний сделать тебе небольшой подарок. Териане недаром придавали такое огромное значение драгоценным камням. У меня нет времени читать тебе лекции на эту тему, но, когда ты будешь уходить отсюда, то встань лицом к дворцу и скажи, глядя на сапфиры, украшающие фонтан: «Да не коснётся ничего рука врага. Именем Флаэсов я прошу у вас защиты».

— И что дальше?

— Тебя услышат, и этого достаточно.

— Кто услышит? — спросила Нейман, но ответа не получила, так как старый терианин быстро скрылся среди толпы.

Люди стали незамедлительно выполнять распоряжения Нейман. Забрав из конюшни всех коней, некоторые тут же уехали, чтобы выполнить приказания Нейман насчёт животных и урожая. Остальные принялись складывать ковры, картины, вазы и ценные безделушки, украшавшие дворец, в подвал. Спрятали всё, что не смогла забрать с собой Изабелла, и что можно было перенести, и заперли потайную дверь в подземелье. Через четыре часа дворец был пуст, осталась лишь кое-где тяжёлая мебель и стены, усеянные золотом и драгоценными камнями. Нейман знала, что больше ничего унести нельзя, кроме стен и потолков, но все эти приготовления были лишь страховкой, на случай, если враги всё же проникнут во дворец. Терианка отослала всех рабов к остальным, которые уже расходились по затаённым местам в лесу и горах.

Оставшись одна, Нейман прошлась по пустому дворцу. Её шаги, которые повторяло эхо в огромных залах, были единственным звуком в мёртвой тишине древнего, но величественного дворца. На полу и лестницах виднелись старые следы голубой крови, которые больше не были прикрыты дорогими коврами.

«Быть может, одно из этих пятен было когда-то кровью моих родителей, братьев или сестёр. Хотя, впрочем, моя мама не могла здесь погибнуть, ведь я родилась уже после этой бойни», — невольно подумала Нейман и содрогнулась.