Голубая лагуна

— Верно, — сказал Станнистрит, — он говорил только о самом береге.

— Итак, предположите, что на противоположной стороне острова обитали туземцы, которые и взяли этих детей.

— Тогда они выросли бы среди туземцев.

— И стали бы дикарями?

— Да. Но полинезийцев в сущности нельзя назвать дикарями; они вполне порядочные малые. Я ведь не мало околачивался среди них. Большинство теперь цивилизованы. Разумеется, не все; но все же, если бы даже предположить, что детей увели «дикари», как вы их называете…

У Лестрэнджа перехватило горло: именно это и было у него на уме, хотя он не решался высказаться.

— Ну?

— Ну, с ними обращались бы хорошо.

— И воспитали бы, как дикарей?

— Надо полагать.

Лестрэндж вздохнул.

— Послушайте-ка, — сказал капитан — можно говорить все, что угодно, но даю вам слово, что напрасно мы так задираем нос перед дикарями и тратим на них зря столько жалости.

— Как так?

— Что надо человеку, — ведь только быть счастливым?

— Положим, что так.

— А кто счастливее голого дикаря в теплом климате? О, этого счастья хоть отбавляй. Он в высокой степени джентльмен, он обладает совершенным здоровьем; живет жизнью человека, рожденного, чтобы жить лицом к лицу с природой. Солнце светит ему не сквозь конторское окно, и луна — пе сквозь дым фабричных труб. Он счастлив; но скажите мне, где он? Белые его вытеснили; можно еще найти его на двух, трех островах, — так, кое-какие крохи.

— Предположим, — сказал Лестрэндж, — что эти дети выросли лицом к лицу с природой…

— Ну?

— Жили свободной жизнью…

— Ну?

— Просыпались под звездами… — он говорил с остановившимися глазами, как бы созерцая что-то очень далекое, — ложились вместе с солнцем, вечно купаясь в этом чистом воздухе, обвевающем нас теперь. Предположим, что оно так… Не было ли бы жестокостью вернуть их к так называемой цивилизации?

— По-моему, да! — сказал Станнистрит.

Лестрэндж промолчал, продолжая шагать по. палубе, с понуренной головой и заложенными за спину руками.

Однажды на закате Станнистрит сказал:

— Мы теперь находимся за двести сорок миль от острова, считая с полуденного расчета. Даже и при теперешнем ветре мы делаем по десяти узлов, и должны быть на месте завтра в это время дня, даже раньше того, если ветер посвежеет.

— Я очень расстроен, — сказал Лестрэндж.

Он спустился в каюту, а моряк тряхнул головой и, прислонившись к перилам, стал смотреть на великолепный закат, суливший опытному глазу прекрасную погоду.

Поутру ветер слегка упал, по в течение всей ночи он дружно дул не переставая, и "Раратонга" много миль прошла за это время. Около одиннадцати часов ветер начал спадать и превратился в легчайшее дуновение, едва достаточное, чтобы наполнить паруса и поддерживать бурлящий сзади след. Внезапно Станнистрит, разговаривавший в это время с Лестрэнджем, взлез на выблинки бизань-мачты и заслонил глаза рукой.

— Что такое? — спросил Лестрэндж.

— Лодка. Передайте мне, пожалуйста, бинокль.

Он навел бинокль и долгое время смотрел, не говоря ни слова.

— Это маленькая лодочка, плывущая по течению, без людей. Нет, погодите! Что-то белеется внутри, но не разберу — что. Эй. там! — обратился он к рулевому, — держи слегка к штирборту— Он спустился на палубу.

— Мы идем прямо на нее.

— А есть в ней кто-нибудь? — спросил Лестрэндж.

— Невозможно рассмотреть, но я спущу вельбот и приведу ее.

Он приказал приготовить вельбот и посадить в него людей.

По мере приближения, удалось разобрать, что в уносимой течением лодке, похожей на судовую шлюпку, находилось что-то, но что именно нельзя было рассмотреть.

Достаточно приблизившись, Станнистрит остановил шкуну, замершую на месте с трепещущими парусами. Сам он сел на носу вельбота, Лестрэндж на корме. Спустили вельбот и налегли на весла.

Маленькая шлюпка являла печальный вид, плывя по воле воли. Она казалась не крупнее каштановой скорлупы. В тридцать взмахов весел, нос вельбота коснулся ее кормы. Станнистрит ухватился за шкафут.

На дне шлюпки лежала девушка, совсем нагая, за исключением юбочки из пестрой материи. Одна из ее рук обвивала шею другого существа, наполовину скрытого ее телом, другая прижимала отчасти к себе, отчасти к своему соседу, тело маленького ребенка. Очевндно, туземцы, случайно отбившиеся от какой-либо между-островной шкун. Груди их спокойно поднимались и опускались, а в руке девушки была стиснута древесная ветка, с единственной засохшей ягодой.

— Мертвые? — спросил Лестрэндж, угадавший, что в шлюпке находятся люди, и старавшийся заглянуть в нее, стоя на корме

— Нет! — сказал Станнистрит. — они спят.

КОНЕЦ.

 ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ.

МОСКВА.

Торговый сектор Государственного Издательства:

Москва, Ильинка, Биржевая площадь, уг. Богоявленского пер., № 4. Телефоны 1-57-57, 47–35.

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ □ МОСКВА □ 1923