Голубая лагуна

— Ну-с, — продолжал капитал Фаунтэн, — очень странно, что подвернулось оно мне всего лишь третьего дня. Три года к ряду пролежало на дне сундука со всяким хламом, и так бы и лежало до окончания века, когда бы не то, что моя хозяйка принялась перетряхивать сундук, а я вижу газету, да и говорю ей: —Подай-ка ее сюда! — Ведь человек, пролежавший, как я, восемь месяцев в постели с водянкой, готов читать, что попало! Работал я в китоловах сорок битых лет, и последний мой корабль был "Морской Конь". Лет семь с лишним тому назад, одни из моих матросов подобрал одну вещицу на взморье островка, — из тех островков, что разбросаны на восток от Маркизских, сошли мы тогда на берег запастись водой…

— Да, да! — перебил Лестрэндж, — Что же такое вы нашли?

— Хозяйка! — рявкнул капитан голосом, от которого затряслись все стены.

В дверях показалась женщина.

— Достань мне ключи из кармана брюк.

Брюки висели на стенке кровати, словно дожидаясь, что их сейчас наденут. Женщина достала вязку ключей, и он долго возился, пока выбрал один из них. Потом передал его жене, указывал на стоявшее напротив бюро.

Она, очевидно, знала, в чем дело, так как сейчас же отперла ящик и достала перевязанную бечевкой картонку, которую и вручила ему. Он развязал бечевку в вынул из картонки детский чайный сервиз: чайник, сливочник, шесть тарелочек; на каждом из этих предметов был нарисован цветочек анютиных глазок.

Это была та картонка, которую Эммелина вечно теряла, и потеряла безвозвратно, в конце-концов.

Лестрэндж закрыл лицо руками. Он узнал эти вещицы: Эммелина однажды показала их ему в порыве откровенности. Они пришли к нему с вестью с беспредельного океана, всю ширь которого он тщетно исколесил в поисках, и тайна их появления потрясла и уничтожила его.

Капитан расставил вещицы на развернутой на постели газете и вынул ложечки из папиросной бумаги. Потом пересчитал их, как бы сдавая в них отчет, и также положил на газету.

— Где вы нашли их? — спросил Лестрэндж, все еще не открывая лица.

— Лет семь с липшим назад, — начал капитан, — пристали мы, чтобы запастись водой, к одному островку к югу от экватора. Среди китоловов он зовется Островом Пальмы, — из-за пальмы, которая растет у входа в лагуну. Один из матросов нашел эту штуку в шалаше из сахарного тростника, который люди, кстати, разнесли, потехи ради.

— О — о - о! — простонал Лестрэндж. И никого, — ничего там не было, кроме этой коробочки?

— Люди говорили, что ни слуху ни духу, и что шалаш, очевидно, заброшен, мне самому недосуг было высаживаться.

— Как велик остров?

— Да порядочный-таки. Туземцев там нет. Я слыхал — что остров этот табу, по какой-то прихоти дикарей. Так или иначе, вот моя находка. Узнаете вы ее?

— Узнаю.

— Странно, что она попалась мне, — продолжал капитан, — странно, что вы выпустили объявление, a ответ на него все время валялся с моим скарбом: по такова уж жизнь! *

— Странно! — повторил тот. — Это более чем странно…

— Возможно, конечно, — продолжал капитан, — что они где-нибудь скрывались на острове, возможно, что и теперь они находятся там, без вашего и моего ведома.

— Они там, — отвечал Лестрэндж, уставясь на игрушки, словно читая в них скрытую весть, — Они там. У вас имеется положение острова?

Капитал расставил вещицы на постели.

— Как же. Хозяйка, подай сюда мой шканечный журнал!

Она достала из бюро толстую засаленную книжку и подала ему. Он нашел страницу и прочел долготу и широту.

— Я сделал заметку в тот же день, — вот она: «Адамс притащил на борт коробку с детскими игрушками из покинутого шалаша, который люди разметали, и продал мне её за рюмку вина». Плавание продолжалось еще три года восемь месяцев; где тут помнить про находку? Зашли мы потом в Нантукет починиться, а затем снова в путь. В Гонолулу напала на меня водянка— и я вернулся домой. Вот и весь сказ. Толку в нем мало, но все же, как увидал я ваше объявление, подумал себе: посмотрим, не выйдет ли чего.

Лестрэндж пожал ему руку.

— Вы видели, какую я предложил награду? — сказал он, — У меня нет с собой чековой книжки, но не позже, как через час, чек будет у вас.

— Ну, нет! — возразил капитан, — Если что из этого выйдет, я не прочь от маленького вознаграждения; но десять тысяч долларов за коробку в пять центов, — нет, я не из таковых!

— Я не могу заставить вас принять теперь деньги, — сказал Лестрэндж. не могу даже поблагодарить вас но настоящему, — я сам не свой. Но когда все будет решено, мы с вами поладим…

Он опять закрыл лицо руками.

— Не сочтите меня слишком любопытным, — сказал капитал Фаунтэн тщательно укладывая сервиз обратно, — но смею ли спросить, что вы полагаете предпринять?

— Я тотчас же найму корабль и примусь за поиски.

— Н-да, — поддакнул моряк, задумчиво заворачивая ложечки — Так. пожалуй, будет лучше всего.

В душе он был убежден, что розыск останется бесплодным, но чувствовал, что Лестрэндж не успокоится, пока не получит неопровержимых доказательств.

— Вопрос в том, — продолжал Лестрэндж, — как мне cкорее попасть туда?