Голубая луна

— Аларик, — повторила я.

Ричард подарил мне гримасу и тут же повернулся к матери.

— Нет, я не спал с Бетти.

Он хотел сказать, что не имел с ней сношений. Шарлотта это воспримет так, что никакого секса не было — как и я. Я помнила слова Джемиля о других способах, но промолчала. И Шарлотту не хотела огорчать, и сама знать не хотела.

— Что ж, хоть капля здравомыслия в тебе осталась, — произнесла Шарлотта. Потом подошла к нему, поправила ему на груди футболку и наклонила голову. Я поняла, что она плачет.

Если бы она его стукнула, я бы удивилась куда меньше.

У Ричарда сделалось совершенно беспомощное лицо. Он посмотрел на меня, будто ждал от меня поддержки, но я ретировалась. Покачала головой. С плачущими женщинами я умела обращаться не лучше, чем он. Даже хуже, наверное.

Он притянул ее к себе, я услышала ее неразборчивые слова:

— Я так волновалась, когда ты был в этой ужасной тюрьме.

Я отошла, чтобы не слышать, и ко мне подошел Дэниел. К ним ему тоже, кажется, не хотелось. Впрочем, чтобы лишить Дэниела мужества, не нужно было слез Шарлотты.

— Спасибо, Анита, — сказал он.

Я повернулась к нему. Он был одет в такую же куртку, как у Ричарда. Насколько я могла понять, ту же самую. Смуглый, красивый и очень с виду взрослый.

— Ты решителен со всеми, кроме своих родителей. Почему?

Он пожал плечами:

— А разве не у всех так?

— Нет.

Джейсон встал рядом с нами и эхом повторил мое «нет». Потом засмеялся.

— Конечно, моя мать никогда бы не устроила драку в баре, что бы я ни делал. Она слишком... благовоспитанна.

— Благовоспитанна, — повторила я.

— Мой последний сосед по комнате держал на столе большой словарь.

— Ты снова начал читать книги, — сказала я.

Он опустил голову, изображая сокрушенный стыд, потом закатил глаза и ухмыльнулся. Такая смесь стыда и невероятной умилительности заставила меня засмеяться.

— Не могу я давать кровь и заниматься сексом двадцать четыре часа в сутки. А телевизора в Цирке Проклятых нет.

— А если бы был? — спросила я.

— Я бы все равно читал, но никому не говорил бы.

Я обняла его за плечи:

— Не волнуйся, я твою тайну не выдам.

Дэниел обнял его с другой стороны и добавил:

— Никому ни слова не шепну.

Мы пошли к джипу рука об руку.

— Вот если бы Анита была в середине, было бы куда лучше, — сказал Джейсон.

Дэниел остановился. Я отодвинулась от них.

— Джейсон, ты никогда не знаешь, где остановиться.

Он кивнул:

— Чего не знаю, того не знаю.

К нам подошел Ричард. Он попросил Дэниела подойти к матери, и Дэниел не стал спорить. Джейсона он послал к машине, и Джейсон тоже повиновался. Я осталась, глядя в его вдруг посерьезневшее лицо, гадая, что он прикажет мне, и готова была ручаться, что уж я-то спорить стану.

— Что случилось?

— Я должен поехать с Дэниелом и мамой, чтобы ее успокоить.

— Я слышу «но», — сказала я.

Он улыбнулся:

— Но сегодня ночью произойдет церемония представления моей лупы. Это обычай — когда две стаи вместе встречают полнолуние, они должны быть официально представлены.

— Насколько официально? — спросила я. — У меня нет с собой платья для приемов.

Он улыбнулся еще шире, той же чудесной улыбкой, что его мать. Заразительной улыбкой.

— Не в этом смысле официально, Анита. В смысле обрядов, которые необходимо соблюсти.

— Обрядов — каких? — Даже для меня мой голос прозвучал подозрительно.

Он обнял меня вдруг — непроизвольно, не как любовник любовницу, а жестом, который говорил: «До чего ж я рад тебя видеть!»

— Я скучал без тебя, Анита.

Я оттолкнулась от него.

— Я высказала подозрительное замечание, а ты в ответ говоришь, что без меня скучал. Не понимаю я тебя, Ричард.

— Я тебя всю люблю, Анита, даже твою подозрительность.

Я покачала головой:

— Ричард, давай к делу. Что за обряды?

Улыбка увяла, веселье исчезло из его глаз. Вдруг он стал грустен, и мне захотелось вернуть его улыбку, его веселье. Но я не стала этого делать. Мы уже не были вместе, и он встречался с этой мисс Шаффер, ковбойской шлюхой. Не понимаю я этого и не хочу понимать. Бетти озадачила меня еще больше, чем Люси.

— Я должен на некоторое время уехать с мамой и Дэниелом. Джемиль и Шанг-Да объяснят тебе, что ты будешь делать сегодня в качестве лупы.

Я покачала головой:

— Один из телохранителей останется с тобой, Ричард. Мне не важно, кто из них, но один ты не уедешь.

— Мама не поймет, зачем мне сопровождающий — не член семьи.

— Кончай строить из себя маменькиного сынка, Ричард, мне на сегодня уже хватило Дэниела. Объясняй как хочешь, но один, без охраны, ты не уедешь.

Он поглядел на меня, и это красивое лицо стало суровым и надменным.

— Анита, Ульфрик — я, а не ты.

— Да, Ричард, ты Ульфрик. Ты командуешь, так командуй с умом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что если плохие парни встретят тебя сегодня одного, они могут не захотеть ждать и гадать, уедешь ли ты завтра. Кто-нибудь может подсуетиться и попытаться тебя свалить.

— Если это не будут серебряные пули, мне ничего не сделается.

— А как ты будешь объяснять маме, почему ты выжил после выстрела из дробовика в грудь? — спросила я.

Он глянул на Дэниела.

— Да, ты сразу переходишь к сути дела.

— Экономит время.