Голубая луна

— Ты похож на ярмарочного силача.

Он согнул руки, как бодибилдер, и изобразил лицом сосредоточенность. Я не выдержала и захохотала. Шелк лопнул с мокрым звуком. Из всех тканей звук рвущегося шелка ближе всего к звуку, который издает плоть. Только кожаная одежда издает более живой звук — под лезвием.

Смуглая кожа казалась бледной на фоне черной ткани, будто невидимый нож провел в ней разрез. Ричард выпрямился. Один рукав оторвался настолько, что болтался свободно. Швы на плечах рубашки казались улыбками близнецов.

— Чувствую ветерок, — сказал Ричард, поворачиваясь ко мне спиной. Рубашка отслоилась от нее и повисла лохмотьями.

— Порвалась в клочья, — заметила я.

— Слишком я увлекся поднятием тяжести после последнего снятия мерки.

— Еще немного — и ты будешь слишком мускулист, — сказала я.

— А такое бывает? — спросил он.

— И еще как.

— Тебе не нравится?

Он взялся за рубашку спереди и потянул в разные стороны. Шелк порвался черными лохмотьями, и Ричард бросил его в мою сторону. Я его поймала рефлекторно, не думая.

Схватив остатки рубашки на плечах, Ричард стащил их через голову, обнажив каждый дюйм груди и рук. Потом вытянул руки вверх, и мышцы набухли под кожей от живота до плеч.

У меня не просто перехватило дыхание — я перестала дышать на несколько секунд, и когда вспомнила, что это все-таки надо делать, дыхание оказалось хриплым и прерывистым. Вот тебе хладнокровие и утонченность.

Ричард опустил руки и то, что осталось от рукавов. Их он сдернул, как стриптизер сбрасывает перчатки, и кинул остатки шелка на землю. Он стоял и глядел на меня, обнаженный до пояса.

— А мне что, захлопать в ладоши и заорать: «Ого, мистер Зееман, ну и плечи у вас?» Я знаю, что у тебя прекрасное тело, Ричард, не надо меня тыкать в него носом.

Он надвинулся на меня, встал так близко, что еще чуть-чуть — и мы соприкоснулись бы.

— Какая отличная мысль, — сказал он.

Я нахмурилась, не поняв.

— Какая отличная мысль?

— Ткнуть тебя носом в мое тело, — сказал он так тихо, что это был почти шепот.

Я вспыхнула, надеясь, что в темноте он этого не увидит.

— Это всего лишь выражение, Ричард, его не надо понимать буквально.

— Понимаю, но все равно мысль отличная.

Я шагнула прочь.

— Ричард, отойди.

— Ты не знаешь дорогу в лупанарий.

— Спасибо, сама найду.

Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, и я отступила, чуть не упав. Ричард подарил мне мимолетную улыбку и ушел, побежал через лес. Я почувствовала наплыв силы, как ветер в парусе. Он летел на энергии леса, ночи, повисшей в небе луны, и если бы я захотела, я могла бы лететь рядом с ним. Но я стояла, обняв себя за плечи, сосредоточив все силы на том, чтобы отгородиться от Ричарда, перерезать соединявшую нас силу.

Лишь почувствовав, что я снова одна и заключена в собственной коже, я открыла глаза. Джейсон стоял так близко, что я вздрогнула. И заодно поняла, насколько была беспечна.

— Черт побери, Джейсон, ты меня напугал.

— Извини. Я думал, что кто-нибудь должен остаться и посмотреть, чтобы никакие вампиры с тобой не разобрались.

— Спасибо, я на самом деле хотела тебя поблагодарить.

— Как ты?

— Все нормально.

Он усмехнулся, и при свете луны почти было видно, что глаза у него смеются.

— А у него все лучше и лучше получается, — сказал он.

— Что именно? Быть Ульфриком?

— Соблазнять тебя, — ответил Джейсон.

Я уставилась на него.

— Ты помнишь, как я завидовал, когда ты сегодня глядела на Ашера?

Я кивнула.

— Но как ты смотрела сейчас на Ричарда... это что-то.

Я медленно перевела дыхание.

— Это не важно.

— Важно, — возразил Джейсон. — Тебе это не нравится, но это важно.

И на это мне, черт побери, нечего было сказать. Мы пошли через лес примерно в ту сторону, куда пошли все. И никаких, черт бы их взял, указаний нам не надо было.

Глава 18

Лупанарий мы нашли без всяких указаний — у нас был нос Джейсона и мое умение чуять мертвых. Я полагала, что все лупанарии одинаковы, но за несколько ярдов до этого поняла, что ошибалась. К тому, что лежало перед нами, примешивалась смерть — старая смерть. Ощущался он почти как беспокойная могила. Иногда такие можно найти в лесу — старую могилу, где кто-то был похоронен без обряда, просто неглубокую яму в земле. Мертвым неглубокие ямы не слишком по душе — им нужна яма, глубокая и широкая, иначе они не могут упокоиться. Но все эти проблемы решает кремация. Никогда не слышала о призраке кого-либо, кто был кремирован.

Уже видно было слабое сияние фонарей среди деревьев, когда Джейсон остановился и тронул меня за руку, привлекая внимание.

— Не нравится мне то, что я чую.

— Что именно?

— Тело, долго пролежавшее не в земле.

— Зомби? — спросила я.

Он покачал головой:

— Нет, что-то суше, старше этого.

Мы переглянулись, и я уверена, что подумали мы об одном и том же. Гниющий вампир. Я сообразила, что вцепилась в его руку, а он — в мою. Мы стояли, как дети, гадающие, что значит этот шум — страшилище или просто ветер? Ни один из нас не сделал шага вперед, чтобы выяснить. Если бы у нас были одеяла, мы бы под них залезли.