Голубая луна

Уезжать из Новгорода с пустыми руками было бы глупо. Так что последний акт драмы был от начала и до конца спланирован и осуществлен ею самой. Другое дело, что Каро могла бы и не посылать к Герде свою фрейлину с письмом, написанным отравленными чернилами, ближники князя Ивана напали на нее тоже сами без всякой провокации с ее стороны, дав ей повод подозревать в неблагодарности и коварстве как раз того, кого они пытались защитить от ошибочного решения. Да и бояре не вовремя подсуетились. Эти и вовсе сделали что-то не то, не так и не вовремя. Но зато дальше все уже зависело от нее, от того, как она интерпретирует случившееся, как представит это самому Ивану и каким с ее подачи предстанет новый великий князь Гардарики перед своим народом. И теперь уже трудно было сказать, чего было больше в решениях князя Ивана: его любви к Герде или страха предстать перед новгородским вече тем, кого в Гардарике называют «дерьмо человечишка». Ему, нежданно-негаданно взошедшему на престол – да еще и при таких скверных обстоятельствах, – плохо выглядеть в глазах подданных было не с руки. Но, как бы то ни было, возведение в княжеское достоинство с передачей Герде немалого удела с большим торговым городом в придачу выглядело широким жестом.

– Что там еще? – Другая Она, стоявшая за спиной Герды, и не думала смущаться, она за интересы своего материального воплощения болела как бы не больше, чем сама Герда.

– Обещают не позднее чем через семь дней выплатить миллион рублей золотом и наградить богатыми дарами.

– Как-то расплывчато.

– Мне бы хватило и миллиона, а подарки… Дареному коню в зубы не смотрят…

– Тоже верно, – неожиданно легко согласилась недоверчивая по своей природе Другая Она. – А это что за бумага?

– Это не «бумага», – хмыкнула Герда, ознакомившись с последним из принесенных ей документов. – Это патент. Меня, видишь ли, за немереные мои подвиги в ночь мятежа награждают орденом святой княгини, преподобной Анны Новгородской[50]. Буду теперь еще и кавалерственной дамой. Стану носить шелковую ленту через плечо, то да се…

В конечном счете Герда получила даже больше, чем было обещано. Иван приказал перевести для нее в банк «Торговый» доходы из Нотебургского княжества за последний год, а это сто тридцать тысяч золотых рублей. Свой же миллион она получила золотом и серебром в бочонках и векселями трех крупнейших в мире банков, имевших свои представительства в Новгороде и Петрове. Не поскупился новоиспеченный великий князь и во всем, что касалось обещанных подарков. В Полоцкое подворье были доставлены многочисленные шкурки соболя, горностая, черно-бурой лисицы, куницы и рыси. Иван в буквальном смысле завалил Герду драгоценными мехами, но на этом не остановился.

– Откупается, злыдень, – констатировала Другая Герда, рассматривая выставленные перед принцессой Герардиной ларцы с мужскими и женскими украшениями из золота и драгоценных камней, золотые, отделанные самоцветами кубки, братины и кувшины, поделки из яшмы, горного хрусталя, малахита и других прекрасных камней. По слухам, на подарки Герде пошли сокровища, конфискованные у арестованных и преданных суду младших братьев Ивана князя Ижорского Романа и князя Белозерского Глеба.

– Есть за что, – сухо заметила Герда, не уточнив, впрочем, кого имеет в виду, и перешла к подаркам иного рода.