Голубая луна (ЛП)

— Не с собой, — соврала я. — Думаешь, кто-то разнес твой кабинет в поисках тотема?

— Ничего не украли, я проверил.

— Наверное, ты наставил кому-то из студентов слишком много «колов».

— Я не ставлю «колов».

— Тогда двоек.

— И таких оценок я не ставлю.

— Ну тогда запишите меня в свой класс, профессор. Кажется, это то, что мне надо.

Губы Уилла дрогнули. Я была рада, что он выходит из своего замороженного, зомбиподобного состояния.

— Кому еще известно, что тотем у меня?

Мне, Кадотту, Клайду.

Я нахмурилась. Из нас троих только Клайд не знал, что тотем уже перешел ко мне. Но с чего бы ему громить кабинет Кадотта? Может, Клайду и не нравился молодой профессор, но шеф не стал бы рисковать должностью просто из вредности.

Потом я вспомнила, что Кадотт подписал расписку за тотем, а она пропала. Черт, это мог сделать кто угодно с доступом в комнату для хранения улик. Но зачем?

— Джесси?

Я подняла глаза:

— Может, тотем искал тот, кто его потерял?

— И поэтому они пришли ко мне вместо тебя? А смысл?

Хм, он прав.

— Кто кроме нас с тобой знает, что тотем был у меня? — повторил профессор.

— Клайд. — Я пожала плечами. — И любой с доступом в комнату улик.

Я быстро объяснила ситуацию с распиской, реестром вещдоков и пропавшими уликами.

— Бессмыслица какая-то. — Кадотт медленно моргнул.

Пришлось с ним согласиться.

— Скорее всего, эти события не связаны между собой, — сказала я.

— Почему именно мой кабинет? Почему все перерыли, но ничего не взяли?

Я оглядела комнату. Здесь была чертова гора бумаги: книги, записи.

— Ты над чем-то работаешь?

— А? — Кадотт хмуро уставился в пол, крутя в руках очки.

Он посмотрел на меня, и я замерла: на долю секунды его темные, злые глаза напомнили волка, которого я видела прошлой ночью на поляне.

Потерев веки, я снова глянула на профессора, но на этот раз не увидела ничего, кроме любопытства. И с какой стати взгляд Кадотта напомнил мне о бешеном волке? Потому что я слишком устала, чтобы работать, и слишком давно обделена мужским вниманием, чтобы находиться рядом с профессором. Я почти не могла думать ни о чем другом, кроме как о его вкусе и запахе, о его обнаженном теле, залитом лунным светом, и о том, как он, полностью одетый, стоял на моем балконе, засунув язык мне между грудей.

Но с тех пор, как я вошла сюда, он ни единым движением не показал, что мы больше чем просто знакомые. Возможно, в его голове так и было. Наверное, он все время доводил женщин до оргазма одним только поцелуем.

Сама мысль, что он прикасался к кому-то еще так же, как ко мне, разозлила меня (ну разве не смешно? Я даже по имени пока к нему не обращалась), и я заставила себя настроиться на деловой лад. Пусть я и кажусь сейчас глупой девчонкой, я все-таки полицейский, а не подросток с сорванной от гормонов крышей.

— Ты работаешь над диссертацией? Книгой? А может, над теорией? Над чем-то, что кто-то из твоих коллег хотел бы прочесть? Украсть? Испортить?

— Я только что закончил книгу, — покачал головой Кадотт.

— Ты написал книгу?

И хотя я первая его об этом спросила, сам факт, что он написал целую книгу, заставил меня открыть рот от изумления.

Кадотт рассмеялся:

— Вообще-то, я написал несколько книг. Это то, чем занимаются профессора колледжей, когда не читают лекции. «Издавайся, или умри» — слышала такое выражение?

Нет, не слышала. Никогда не была прилежной студенткой, хотя и любила читать. А что еще оставалось делать одинокой девушке пятничными вечерами?

— А зачем все эти заметки? — Я махнула рукой на пожароопасную макулатуру, заполонившую его кабинет.

— В основном для тебя.

— Для меня?

Может, я не была большой любительницей цветов и шоколада, но смятая бумага и пыльные книги меня вообще не привлекали.

— Тотем, Джесси.

Мои романтические мысли растаяли, как туман — все сводилось только к проклятому куску камня.

— Ты так и не рассказал, что разузнал о нем.

— Я собирался, но меня отвлекли, — приподнял он угольно-черную бровь.

Мое лицо запылало от воспоминаний о том «отвлечении». И вдруг он уставился на меня с выражением, которое можно было описать только словом «голодное».

Оттолкнувшись от стола, он преодолел разделявшее нас расстояние одним шагом. Следовало как-то его остановить, но едва я учуяла аромат его кожи, мое тело тут же откликнулось: определенные местечки сжались и намокли. Ему даже не понадобилось меня касаться.

Кадотт остановился меньше чем в паре сантиметров. Мне пришлось откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. Было непривычно оказаться настолько ниже мужчины — одна из причин, почему у меня было мало ухажеров. Им не нравилось, что я обладала мужскими ростом и силой — впрочем, как и мне.

Можете назвать меня сторонницей сексизма, но мне нравится, когда парень возвышается надо мной. А прямо сейчас я хотела, чтобы именно этот парень делал намного больше, чем просто возвышался: мне хотелось, чтобы он коснулся меня, научил, взял.

Глаза Уилла сузились, как будто он услышал меня, а ноздри затрепетали. Обхватив за бедра, он притянул меня к себе и впечатался своими губами в мои.