Голубая роза

И слава Богу, что сама ушла: скоро ее все равно бы пришлось уволить. Начала строить глазки и демонстрировать свои коленки, а Мустафа этого терпеть не мог. Конечно, двадцатилетние девушки всегда строят глазки, на это и внимания обращать не стоит.

Айше никогда не одобряла отношения брата к секретаршам, Мустафа это знал, и старался не обсуждать эту тему с сестрой и не приглашать ее к себе на работу слишком часто.

Но Айше и не стремилась к этому. Ей было некогда.

Сегодня она напросилась к нему в офис только потому, что дел, которые надо было успеть сделать, оказалось… сколько же? Она, едва проснувшись, попыталась составить что-то вроде списка: зайти к старой соседке, зайти (можно забежать, тут без церемоний) к Софии, поговорить с Сибел (нельзя же ее не предупредить, что ей все же предстоит впустить в квартиру полицейского!), посоветоваться с братом, позвонить господину Кемалю и договориться о встрече (не по телефону же признаваться в нагроможденном вранье!), к трем часам быть, разумеется, в университете на лекции, для чего надо, между прочим, привести себя в порядок, надеть лучший деловой костюм, накраситься хоть чуть-чуть… А значит, скорее вставать и заодно приготовить завтрак не только себе, но и Октаю!

Впрочем, потянувшись и проснувшись окончательно, она поняла, что Октая рядом уже нет. Кажется, он что-то говорил об утреннем приеме в поликлинике? Как это Сибел удается запомнить распорядок дня и мужа, и старшей дочери, и средней, и режим младшей? У Айше бы ум за разум зашел. Во всяком случае, завтрак для Октая из мысленного списка вычеркивается, сама она обойдется растворимым кофе с печеньем, но все остальные дела все равно не желали выстраиваться в стройный список под номерами, а громоздились в голове совершенно беспорядочной безобразной кучей. Лучше, наверное, для начала принять вертикальное положение. Она скосила глаза на часы, стоявшие около постели. Восемь. Уже или еще? Сибел встает самое позднее в полседьмого и кормит завтраком всю семью… Может, и правда лучше не выходить замуж?..

Айше резко встала и поняла, что если немедленно не разберется с делами, запланированными на сегодня, то разобраться с более масштабными жизненными проблемами ей никогда не удастся. Сплошной беспорядок: в квартире, в мыслях, в сегодняшнем дне, вообще в жизни. Надо, в конце концов, отделить важное от неважного! Что самое важное для любой нормальной женщины? Семья или взаимоотношения с любимыми людьми – женихом, родителями, братьями, друзьями; работа, если так вышло, что она есть; какое-нибудь безобидное хобби, вроде вязания; заботы о внешнем виде… Или, пожалуй, нет, и в этот список уже затесались вещи совершенно необязательные. Какое, к черту, вязание?!

Айше машинально одевалась, ставила чайник, доставала из шкафа костюм.

Заглянув в гостиную, она с неудовольствием наткнулась взглядом на неубранные с вечера пепельницу с окурками и Катины подарки. Хорошо хоть чайную посуду вчера отнесла-таки на кухню. Нет, так нельзя! Надо научиться жить, как Сибел. И мыслить тоже. Расклассифицировать все дела, как она. Хоть на сегодня.

Айше слегка воодушевилась и попыталась войти в роль.

Если Сибел надо переделать кучу дел, она сначала отбрасывает те, которые можно сделать не сегодня. Потом определяет, как она выражается, приоритеты. То есть выясняет, что действительно важно и неотложно, а что не очень. Именно это и пыталась сделать Айше только что. Значит, ход рассуждений был правильным.

Айше подняла глаза от окурков и разбросанных книг и свертков – в окне сверкало синевой море, ярко выделялись на его фоне черепичные крыши, цвели и зеленели какие-то деревья… Без очков Айше не видела четких контуров, цветовые пятна возникали как будто из ничего, она подчас не могла точно сказать, то ли это стена дома, то ли так причудливо освещено цветущее дерево, но от этого пейзаж не утрачивал очарования, а напротив, казался слегка размытой нежной акварелью. Она смотрела в окно каждое утро, и всегда боялась, что однажды этот вид покажется ей знакомым до мельчайших деталей, надоевшим и привычным, а тогда где же она будет черпать ежеутреннюю порцию хорошего настроения?

Она выросла в районе, откуда никогда не видно моря. Близкого, казалось бы, но недоступного для бедняков. Теперь море было ее собственностью: частью не только ее жизни, но даже квартиры… какое счастье.

Небо, море и крыши, как всегда, развеселили ее, и на кухню к закипевшему чайнику она шла уже более уверенной походкой.

«Если бы я была как Сибел, то прихватила бы из гостиной пепельницу, чтобы вымыть! Но ты, дорогая моя, способна только видами любоваться, – с упреком сказала она себе. – Сибел, скорее всего, даже не знает, какой у нее вид из окна. Зато она всегда знает, что важно, а что неважно. И поэтому все успевает».

Попробуем сначала.

Важно: любовь, работа и, наверное, здоровье, но с ним, слава богу, пока все в порядке.