Голубая роза

В отрезанном виде фото не представляло опасности? И оставленная часть должна была навести полицию на какой-нибудь ложный след? Вряд ли.

– Да, пожалуй, это странно, – чтобы не молчать дольше, чем нужно, как можно равнодушнее ответил он. – А у тебя самого, кажется, тоже была такая же фотография? Или они обе были у Аксу?

– А ты точно помнишь, что делал два отпечатка? – вопросом на вопрос ответил приятель.

– Да, конечно. Я редко делаю два-три экземпляра фотографий: зачем они мне? И те две заказал специально для вас, – говоря это, он подумал, что, может быть, зря позвонил и затеял весь этот разговор. «Сейчас он спросит, остались ли у меня негативы. И что бы я ни сказал, он мне не поверит. Но если мои предположения верны… – он не мог даже мысленно сформулировать: если мой друг – убийца, – то что он сделает дальше? Станет искать у меня негативы? Но как? Попробуй найди что-нибудь у меня дома или на работе! Особенно то, чего нет!».

– А у тебя остались негативы? – от того, что он верно угадал логику собеседника, он не почувствовал ни малейшего удовольствия: надо что-то отвечать, чтобы у того не возникло никаких подозрений.

– Нет, я всегда выбрасываю негативы, и эти выбросил. Уже давно. Так что у тебя остался последний, неповторимый снимок. Спрячь подальше! – вот так: чтобы голос звучал весело, чтобы все фразы были на грани шутки и дружеской насмешки. – Или в полицию понесешь? Они тебе спасибо скажут.

– Лично я в полицию не собираюсь. Если ты им сообщишь ее имя и адрес, то этого будет вполне достаточно, чтобы они занялись нормальным расследованием, а не околачивались в доме и не приставали ко всем со своими расспросами. Так что ты, надо признать, прав: кинь им минимум информации и пусть от нас отстанут.

– Наконец-то я слышу разумную речь! Думаешь, я все это сто раз не просчитывал? Всегда лучше сказать часть правды, чем лгать или что-то скрывать. Глядишь, до другой части и не докопаются.

«Вот так и говорил бы с самого начала! А то начал: у меня с ней ничего никогда, убийство – дело серьезное! А ты сам чист как ангел! Так я и поверил. Ты боишься не меньше моего, просто привык строить из себя супермена. Узнать бы, врешь ли ты про негативы. И куда могла подеваться вторая фотография? Она же здесь лежала, на работе, вот в этом ящике… Кто ее мог взять? И когда?..».

– А что ты скажешь полиции о вашем знакомстве? Не боишься, что они не поверят твоей версии? Она же такая красотка – у каждого сразу возникнет мысль…

– Не возникнет. Или как возникнет, так и исчезнет.

– Откуда такая уверенность?

– Не скажу. Вокруг меня, как и вокруг тебя, всегда крутится немало девиц и молодых женщин. И они имеют привычку строить глазки всем подряд, на это и внимания обращать не стоит. И на то, красотки они или нет. Я буду говорить с тем же полицейским, который вчера обходил дом, и он мне поверит, я знаю.

– Дай бог. Попробуй заодно вытянуть из него какую-нибудь информацию. Как бы то ни было, я хотел бы знать, что произошло с Аксу. Кто и почему мог ее убить? Ума не приложу.

– Я тоже. Я позвоню, если что-нибудь узнаю. Пока.

– До свидания, – вежливое слово далось не без труда.

Он нажал сигнал отбоя и несколько секунд в каком-то оцепенении смотрел на экран мобильного телефона. Цифры, высвечивающиеся на нем, были ему хорошо известны: сколько раз он набирал номер своего приятеля – и по делу, и просто так.

Если бы на этот номер по какой-нибудь невероятной случайности мог посмотреть Кемаль, он бы сразу узнал его: именно этот ряд цифр был записан на маленьком листочке из блокнота убитой девушки. Только последняя цифра «5» высвечивалась так же четко и ясно, как остальные.

И Кемаль уже знал, кому этот номер, записанный в полицейский компьютер среди десяти других, принадлежит.

Глава 12. Писательница

– …и тогда она сказала: «Если кто-нибудь произнесет фамилию Артюра Рембо с ударением на первом слоге, пусть больше на моем семинаре не показывается! Его место не в университете, а в убогом кинотеатре». Классно, да? Ни одному преподу такое в голову не придет. Они же лекции читают, как будто перед ними учебник лежит: занудно, ни слова нормального, как люди, не скажут. А у нее интересно, никогда не знаешь, чего ждать. Такое может выдать! – студент был словоохотлив и, казалось, рад случаю поговорить.