Голубая Саламандра

Как-то под вечер небо заслонили тучи. Ночлег пришлось искать раньше обычного. Они направились к чаще с огромными ветвистыми деревьями. Их кроны были плотным шатром, и даже в лучах еще не поглощенного тучами солнца здесь царил полумрак. Грачев, избрав за правило обследовать места стоянок, бродил среди сплетения узловатых корней, собирал валежник для костра и старался распознать следы опасных зверей. Он уже повернул назад, когда наткнулся на остатки сернобыка и некоторое время удивленно разглядывал их. Реберные кости, даже прочные берцовые были перекушены, словно хищник имел дело с тщедушным зверьком. В его понятии ни лев, ни большеголовая гиена не обладали столь мощными челюстями, чтобы так вот расправиться с жертвой. На твердой от засухи почве Андрей не нашел следов и стал пробираться дальше, пока за стволами пальм не увидел растерзанного молодого слона.

— Мы попали в дурное место, — сообщил он, мрачно наблюдая за приготовлениями Эвис к вечеру. — Поблизости поселилась странная бестия. Исходя из того, что я видел, это не лев, а нечто крупнее и страшнее. — Он в нескольких словах рассказал о находке и поспешил запастись топливом для костра. Менять место стоянки было уже поздно, да и опаснее, чем тихо отсидеться, уповая на магию огня и аттлийских богов, власть которых сюда вряд ли достигала.

Темнело быстро. Раскаты грома напоминали о проливном дожде, полоскавшем южную степь. Пламя трепетало за сложенными стенкой камнями, и на прутьях шипели сладкие маслянистые клубни, которые Эвис выкапывала на берегах ручьев, считая их лакомством, всегда запасала вдоволь. Грачева весь вечер не покидала тревога, а с приближением грозы он забеспокоился больше. Удаляясь во тьму, он возвращался, бросал в огонь охапки сушняка и оглядывал заросли лихорадочно блестящими глазами.

— Уймись наконец, — сказала Эвис. — Ты рискуешь остаться голодным. И, конечно, тогда будешь злее того таинственного зверя.

— Не время думать о желудке. Я сказал тебе: здесь дурное место. Пожалуй, самое дурное из всех пройденных.

Упали первые капли дождя. Свежий ветер подул, срывая трепетавшее пламя.

— Дождь зальет костер. Его шелест скрадет остальные звуки, — размышлял Грачев. — Ты понимаешь, что нас ожидает совсем скоро? Мы будем плавать по уши в грязи и видеть друг друга лишь при вспышках молний! Прекращай-ка с этим! — Концом копья он столкнул обжаренные плоды в огонь.

— Андрей! — Эвис вскочила и подступила к нему. — Как мы пришли в Ильгодо, ты стал нетерпим ко всему вокруг! Ты деспотичен! Груб, как не ведающий человеческого достоинства дикарь! Даже во сне вместо меня ты обнимаешь это копье! Опусти его! Что ты молчишь?!

— А ты беспечна, как на воскресной прогулке. Живешь своими благими фантазиями. Я не желаю пугать, но все же напомню: каждое мгновение в проклятом Ильгодо может стать для кого-то последним. Твои же действия будто намеренно нацелены снизить наши и без того не великие шансы.

— Мои боги! Да ты только и занят поиском врага: в недвижимом камне, в тени куста! Во мне, наконец! Ты спешишь их выдумывать!..

— Не будь дурой!

— Мне становится страшно с тобой!

— Замолчи! — Видя беспокойство лошадей, Грачев поднял горящую ветвь и приблизился к свисавшим пологом лианам. Дождь хлестал во всю силу. Плотные кроны деревьев больше не сдерживали натиска стихии. Вспышки молний синими отблесками освещали разветвленные стволы и дрожащие на ветру заросли у подножья холма. Там, за кустами, приникшими к земле мокрыми кистями цветов, Грачев различил движение двух могучих тел.

— Лезь на дерево! — скомандовал он, обернувшись; в глазах его тоже сверкали молнии.

— Я не собираюсь исполнять твои прихоти!

Не подозревая об опасности, Эвис выскочила из укрытия под дождевые струи и хотела сказать что-то еще. Тогда Грачев схватил ее и почти швырнул к развилке ветвей. В тот миг словно громовое эхо раздался голос зверя. Лошади храпели, отчаянно били копытами землю. Повергая в ужас округу, где-то рядом вопил неведомый зверь.

— Моя Рена! — вскрикнула Эвис.

— Мне хватает заботы о тебе! Скорее!

Подталкивая ее вперед, Грачев карабкался по скользкому стволу, стараясь в пляске молний разглядеть пригодные для подъема ответвления. Лошади внизу уже замолчали. Сквозь шум проливного дождя слышалась возня и лязг челюстей.

— Теперь моли своих богов, чтобы чудовища не оказались обезьяноподобными, как мы! — произнес он со зловещим оттенком. — Знаю только — это очень необычные твари.

Он сел на раздвоенный сук и прижал Эвис к стволу.

— Я, наверное, сошла с ума, — отозвалась она. — Зачем я позволяю себе спорить с тобой, если эта земля так жестоко спорит с нами?! Ты видел их?

— Нет. Нечто смутное в зарослях. Похожее на рельефы древних могильников Нании.