Голубая свастика (СИ)

Равиля рядышком не было, очевидно, юноша встал значительно раньше. Некоторое время Стефан лежал, пытаясь вспомнить, что вчера происходило. Во рту у офицера сильно пересохло и был омерзительный привкус. Нестерпимо хотелось пить. Стефан, со стоном приподнявшись, увидел рядом с собой на тумбочке графин, приготовленный заботливым Равилем. Мужчина жадно присосался к горлышку и выпил примерно половину содержимого, оказавшегося водой с лимонным привкусом. Как раз именно то, что надо с похмелья.

В окошко светило скупое октябрьское солнце. Немец поднялся с кровати и отодвинул штору. Во дворе он увидел Равиля, который, кидая мячик, играл с маленькой дочкой Луизы. Некоторое время Стефан наблюдал за ними, с болью в душе замечая, как же изменился, осунулся и исхудал его друг, одежда висела на нем мешком.

Через пару минут Стефан постучал по стеклу костяшками пальцев, привлекая к себе его внимание. От неожиданного звука Равиль вздрогнул всем телом и испуганно обернулся, метнув в сторону окна затравленный взгляд. У Стефана сердце кровью облилось, никогда он не видел его таким забитым.

Они встретились взглядом, и Равиль неожиданно просиял, глаза его лучились счастьем, а лицо осветила улыбка.

Стефан быстро влез в штаны и поспешил на крыльцо, ему навстречу. Приоткрыв дверь, зябко вздрагивая, он вышел на ступеньки. Тут же к нему подбежал Равиль.

— Замерзнешь, — с нежной улыбкой сказал юноша, с обожанием разглядывая худощавый и подтянутый торс мужчины.

Стефан взял парня за руки и тяжко вздохнул, почувствовав мозолистую кожу его рук.

— Да наплевать, что замерзну, — отозвался он и добавил, заметив встревоженный взгляд юноши. — Ничего, заживут твои ладошки. Зато теперь ты хоть чем-то отличаешься от девицы!

Равиль в ответ звонко расхохотался, удивившись при этом сам себе; он уже и забыл, что значит смеяться, и ему было чудно слышать собственный смех. Он с восторгом поглощал глазами своего офицера, который вопреки всему не забыл его и приехал за ним. Парень робко сделал шаг, придвинувшись ближе, и прижался к нему своим плечом.

— Люблю, — шепнул ему Стефан. — Не сомневайся во мне. Скажи только: я вчера напился, как свинья, и, кажется, пытался сотворить с тобой что-то дурное?.. Мне так неудобно…

Равиль хихикнул и собирался было ответить что-то колкое, но в этот момент дверь открылась и на крыльцо выбежала Луиза, которая из кухонного окна увидела, что ее дочка играет одна. Равиль и Стефан тут же отпрянули друг от друга, прервав свою задушевную беседу.

— А где Отто? — обратился к ней Краузе.

— Уже давно на службе. Что будете на завтрак, господин офицер?

— Ничего, милая, не суетись, мы сейчас уезжаем. Равиль, собирайся.

Юноша печально усмехнулся. Собирать, собственно говоря, ему было нечего, все было на нем, кроме пижамы из грубой ткани, домашних тапок и суконного полотенца. Он завернул все эти свои скудные пожитки в газетный лист и вновь вышел во двор в ожидании своего офицера.

Он вдруг так растрогался, на глаза опять навернулись слезы, счастье наплывало какими-то волнами, и каждая последующая была сильнее предыдущей; неожиданно он стал задыхаться от нахлынувшего в его душу облегчения. Все кончено, жуткие страдания позади. Он победил смерть, и не один раз. Они опять со Стефаном, и разлучит их теперь только смерть, потому что он не собирался больше ни на миг задерживаться в этом ужасном мире, полном боли, страданий и чудовищных убийств, вновь и вновь испытывая судьбу. Теперь до самого конца, до последнего момента своей жизни, он собирался быть счастливым и любить этого немца, такого безумного в своем великодушии, сделавшего ему столько хорошего.

Вскоре во дворе появился Стефан в полном офицерском облачении, несколько помятый после вчерашней пьянки, но все равно вполне солидный. У ворот виллы их уже поджидала служебная машина, в которую они и сели.

Поехали они не в сторону Освенцима, а в противоположную, на выезд из Биркенау. Равиль удивился, с интересом поглядывал в окно, но при водителе и адъютанте офицера предпочитал помалкивать.

Путь их, как он вскоре понял, лежал в городок, в который они раньше ездили за покупками. Может, и сейчас господину Краузе пришло в голову пройтись по магазинам? Но все оказалось иначе, Равиля ожидал большой сюрприз.

Как выяснилось, раз офицер Краузе теперь занимал должность главного военного инженера и должен был заниматься строительством химического завода, жить им предстояло в городке по соседству, где ему была выделена служебная квартира. Секретарь офицера Маркус Ротманс к приезду своего начальника добросовестно подготовил для него жилье, перевез туда все вещи из особняка, в котором Стефан ранее обитал в Освенциме.

Квартира оказалась огромной и роскошной, она занимала весь второй этаж кирпичного дома и состояла из пяти просторных комнат. В гостиной на потолке висела хрустальная люстра, стояло пианино, перед камином, заставленном различными безделушками, располагались уютные и мягкие диваны, а стены украшали репродукции знаменитых картин. Совершенно очевидно, что бывший жилец был аккуратным человеком с неплохим вкусом.