Голубятня на желтой поляне: Роман-трилогия

В школе Юрка учился на класс старше меня, но после уроков мы всегда играли вместе. И осенью, и зимой, и весной. Маме Юрка нравился, только она почему-то вздыхала, глядя на него. А тетя Вика поднимала брови и поджимала губы, когда Юрка приходил к нам во двор и гладил Дуплекса, поджидая меня. В дом он заходил редко, потому что тетю Вику тоже не жаловал. Впрочем, держался он с ней очень вежливо.

Тетя Вика говорила:

— Странный мальчик. Что-то в нем есть, но этот ужасный вид… В прежние времена таких детей называли беспризорниками. Имей в виду, Геля, раз ты с ним дружишь, значит, должен на него положительно влиять.

Но как я мог влиять на Юрку?

Бродяга

Я с разбегу нырнул под вагон и на коленях выбрался с другой стороны, там, где вход. Юрка сидел на штабеле старых полусгнивших шпал (сейчас такие, деревянные, уже не делают).

— Привет, — сказал я и встал с четверенек. — Ну чего ты?.. Я знаешь как бежал!

— Вижу, — усмехнулся он.

Конечно, он всегда все видит… И сам я увидел себя как бы Юркиными глазами — от растрепанной рыжей макушки до заляпанных илом сандалий. Ноги в грязи и царапинах от осоки, шорты скособочились — одна штанина задралась, другая съехала до колена, — полосатая майка вылезла из-под ремешка, висит спереди, как фартук. Хорошая майка, почти настоящая тельняшка, а храброго вида все равно не придает, это уж я знаю точно. И топчусь вот тут перед Юркой, будто опоздавший первоклассник перед завучем.

Дурацкая привычка всегда чувствовать себя виноватым!

Я кулаком запихнул майку в штаны и сердито сказал:

— А чего?.. Я не просто так опоздал! Там Ерема на горке…

Юрка выслушал рассказ про Ерему без удивления, даже рассеянно. Будто думал о своем. Может, о том, что не начать ли снова делать меня человеком? Ну уж фиг тебе, Юрочка…

Он вздохнул, поцарапал под беретиком затылок и глянул на меня странно. Даже виновато.

— Не до рыбалки сейчас. Тут такое дело… Жилец у нас появился.

Я замигал:

— Где? Какой жилец?

— Пойдем, познакомлю.

В вагоне было светло. Солнце шпарило горячими лучами в два оконца под крышей и в щели, которых было множество. Да и двери оказались раздвинуты на всю ширину. Внутри не осталось темных уголков. В том углу, где мы с Юркой устроили наш «кубрик», я и увидел незнакомца.

Это оказался парень с бородкой, похожей на светлый курчавый пух. Худой, белобрысый, в толстых очках. В клетчатой рубашке и узких штанах из рыжего вельвета. Он сидел на пластиковом ящике, который был у нас вместо стола. Когда мы подошли, парень поднялся и оказался очень тощим и длинноруким. Глаза его за стеклами были голубые и нерешительные.

— Вот, — сказал Юрка. — Это мой друг Травушкин. Я говорил…

От этих Юркиных слов я весь потеплел внутри. А парень протянул мне большую лапу и неловко сказал:

— Глеб.

Я тоже сказал:

— Гелька… Гелий. Травушкин.

Глеб кивнул, вздохнул почему-то и опять сел. Растопырил острые колени. Юрка мне объяснил:

— Видишь ли, он тут поселился. Недавно. Думал, что вагон необитаемый… Пускай поживет, раз такое дело.

— Если никто не против, — смущенно сказал Глеб. И опять посмотрел на меня через толстые стекла.

Я пожал плечами. Я не знал, против я или нет. Но это не имело значения, они с Юркой все равно уже договорились.

Я только сказал для порядка:

— Мне не жалко. А вы тут… вы кто?

— Он журналист. В командировке, — торопливо объяснил Юрка.

Я чуть на пол не сел от удивления. Разве журналисты такие? Мало я их, что ли, видел по телевизору! И Юркиного «зампапашу» видел (Юрка так его называл, мужа своей матери). Он недавно приезжал в Старогорск. Тоже журналист, редактор, солидный такой. А этот Глеб… Ему лет двадцать всего, несмотря на бородку. Да и бородка-то так, еле-еле.

Глеб, кажется, понял, про что я думаю. Приподнялся, вытащил из заднего кармана красную книжечку.

— Вот… чтобы, значит, рассеять недоверие.

Это было удостоверение. Фотография (правда, без бородки, но похожая), синяя печать. И слова:

«Вяткин Глеб Сергеевич является корреспондентом Колычской районной газеты «Маяк».

Главный редактор Д. И. Сомов…»

Сверху еще что-то напечатано, а внизу крючковатая подпись.

Ну ладно… Только разве журналисты живут в дырявых вагонах? Может, этот Глеб от кого-то прячется?

А может, он шпион?

Но вроде бы шпионов сейчас уже не бывает, разве что где-нибудь в дальней пограничной зоне.

Или журналист решил нарочно стать бродягой, чтобы написать потом про это книжку, как Джек Лондон? Но Лондон-то когда жил и в каких краях!

— А чего же вы не в гостинице? Здесь разве лучше?

Глеб развел руками, хотел что-то сказать, но Юрка дернул меня за майку:

— Я тебе все объясню. Потом…

— Да я и сам могу, — добродушно сказал Глеб. — Чего уж…

— Тебе, наверно, осточертело, — отозвался Юрка. — Сколько можно одну и ту же историю пересказывать!