Голубиная книга 2 (СИ)

— А с чем её едят, эту папу… папу… лярность? — спросил Перун очень заинтересованно. Интерес этот, правда, чисто гастрономическим был, но шутникам того и надо. — Додоля, жена моя, как гости понаехали, так дома не появлялась. Печка четвёртый день не топлена, я с голоду подыхаю, не поенный, не кормленый, а ей хоть бы хны! — пожаловался Перун младшим братьям. — Где эта ваша папу… папу… полярность, может, хоть на закуску пойдёт!

— Популярность не едят, — сказал Ярила, понимая, чем можно раззадорить медноголового брата. — Популярность, Перунушка, это такая штука, когда тебя все любят, а потому каждый норовит чем — то вкусным угостить.

— Едой? — уточнил Перун.

— Едой, — кивнул Услад.

— Давайте сюды! — взревел Перун, за последние четыре дня оголодавший до невозможности.

— Ишь ты, какой прыткий! — Осадил его Ярила. — Популярность, брат, просто так не даётся, её заработать надобно. Вот, к примеру, умом большим либо нравом ласковым да покладистым. Есть у тебя это?

— Не знаю, — озадачился Перун и поскрёб медную макушку. — Дома поискать надобно. Там кавардак такой стоит, может, что такое и отыщется.

Он развернулся и к терему направился. Ярила с Уладом как висели у него на локтях, так следом и поволоклись, едва ногами успевали перебирать. Положение спасать срочно требовалось, а потому Услад свою версию выдвинул.

— А ещё популярность песнями зарабатывают! — Крикнул он. — Пока ты в доме порядок наведёшь, времени много пройдёт, так можно и ноги с голодухи протянуть. А тут всё просто и, что самое главное, быстро: спел, сплясал — и сыт.

— Точно, — Ярила отпустил Перунов локоть, на травку сел да цветок сорвал. — Вон, видишь, народу сколько собралось?

— Ну, вижу, — кивнул Перун, вглядываясь в ту сторону, куда брат указал. Там, у горы Березани, Хорст Солнцеликий не то митинг устроил, не то лекцию. Народу собралось возле его терема тьма тьмущая. Все дети Свароговы там были, и внуки тоже присутствовали. Это Сварог через ласточек второе пожелание дедушки Рода передал. Да ни кому попало, а самому умному из детей — Хорсту. Велел любыми путями покой в стране поднебесной нарушить, искушений иноземных людям русским побольше подсунуть, да проследить, дабы они искушения эти отринули, в своей вере остались и своим богам преданность соблюли. О том старший сын Сварога сейчас родственникам и вещал. Услад глянул в сторону сборища, потом вниз уставился, поискал в вытоптанной траве глазами, но целых цветов не обнаружил. Тогда он сорвал травинку, сунул её в рот, пожевал задумчиво и сказал:

— Тебя ждут. Ты ж обещал концерт устроить, песен спеть, танцев станцевать, былин рассказать.

— Я?

— Ты. А тебя потом накормят от пуза, — подвёл итог беседы Ярила. И больше говорить ничего не пришлось: Перун сорвался с места и понёсся к дому солнцеподобного брата — популярность зарабатывать.

Ярила с Усладом рассмеялись, хлопнули друг друга по ладоням одобрительно, да и растворились в воздухе. Это они ноги в руки взяли и быстренько из Ирия удалились. Поступили правильно, ведь не было отцовского приказа, чтобы самим под те карательные меры подпадать, какие гостям уготовили. А ушей у каждого озорника всего по одной паре, и не факт, что после Перунова пения уши эти в рабочем состоянии пребывать будут. Какая глотка у Перуна мощная всем известно, так что, может, уши — то и совсем отвалятся.

А Перун дожидаться не стал, пока на него внимание обратят, сразу песню затянул. И песню — то случайно такую выбрал, какая теме наболевшей полностью соответствовала. Если б ещё слова разобрать можно было! Но для слушателей словно гром загремел, камни с неба посыпались, иглы острые в головы вонзились. Ничего удивительного, на Перуновы громогласные песни всегда такая реакция случалась.

Гости этого не знали. Вся родня заморская, когда в сознание после первого шока пришла да способность двигаться обрела, мигом из райского сада рассосалась. Куда уж они отправились — то их путь, их забота, но вот Перуна долго угомонить не могли. Хорошо, кто — то умный сообразил мечём в него ткнуть. Ну, Медноголовой меч тот слопал, не подавился и не поморщился. Наоборот даже, порадовался, что популярность его растёт, и громче песню затянул. Дальше в него не только мечи полетели и палицы, но и сковородки с кастрюлями, каких у его матушки Лады да и у сестёр тоже, полным полно было. Пока ел их Перун, жители райские минутку отдыха получали, но отдых тот быстро оканчивался — вместе с едой.

Долго пел Перун. До тех пор, пока мать его Лада и отец Сварог посовещались, да потоки лавы огненной в пасть Перунушкину направили. Для этого пришлось пару вулканов на земле вскрыть. Надо было такому совпадению случиться, что вулканы те в землях Греческих вскрылись, в связи с чем народ тамошний всех богов и старых, и новых, вспомнил недобрым словом, в выражениях не стесняясь. Что ж, хоть какая — то польза с глотки лужёной получилась. По крайней мере, хотя бы Зевс забвения избежал, хоть клятый и мятый, а всё же домой возвратился.