Голубиная книга. Славянская космогония

За повествованием о «матерях» всего сущего следует предание о Правде и Кривде. Волот рассказывает свой сон, а Давид истолковывает его по «Голубиной книге». В этом сне Правда и Кривда борются в виде белого и серого зайцев, двух лютых зверей[16] или двух юношей. Побеждает в большинстве вариантов Правда, в немногих — Кривда. Но независимо от исхода схватки Правда уходит на небо, а Кривда остается бесчинствовать на земле. Эта сцена представляется то как пророчество о «последних временах», то как давно совершившееся событие. Иногда уточняется, в чем состоит влияние Кривды на людей: они становятся «неправильными», злобными, лживыми, бранят родителей, блудят с кумой, вытравливают плод, хулят самого Бога.

В «Беседе трех святителей» ангел в облике орла или сокола уносит зайца (Правду) с белого щита (земного мира) на небо, и приходит сова (Кривда). А в «Сказании о двенадцати снах Шахаиши» (древнерусском сочинении с восточными корнями) описывается, как рушится золотой столб, соединяющий небо и землю. Голубь улетает с него на небо, и являются ворон, дикие звери и змеи, символизирующие злые времена. Популярная на Украине песня «О Правде и Кривде» также оплакивала мир, покинутый Правдой и захваченный Кривдой, — мир, где царит беззаконие и вражда между родственниками.

Такой взгляд на мир может показаться излишне пессимистичным, даже циничным. Но он основан на древнем мировоззрении, где краеугольным камнем была именно неколебимая вера в торжество Правды.

В идеологии славян-язычников Правда — центральное понятие, соответствующее индоиранской Рите-Арте и греческой Дике. Это — мировой природный и нравственный закон, непреложный, как движение небесных светил, на котором он основан. Закон этот превыше самих богов. Благими, справедливыми, достойными почитания являются только боги, следующие ему и поддерживающие его. Люди же вправе (и обязаны) выбрать, следовать ли этому закону или же его противоположности — Кривде, беззаконию, лжи. В славянских языках «правый» значит не только «стоящий справа», но и «прямой», «истинный», «правильный», «справедливый». Нравственно то, что соответствует Правде (а не воле кого-либо из богов самой по себе). Мир в индоевропейской, особенно же иранской и славянской мифологии — это арена непрестанной борьбы сил Света и Тьмы, Правды и Кривды, богов, поддерживающих Правду или враждебных ей.

Такое мировоззрение в корне противоположно иудео-христианскому, библейскому, в центре которого — единый Бог, всемогущий и потому всегда правый. Всеблагость и одновременно всемогущество Бога — это богословский тезис, логически противоречивый и плохо согласующийся с мифологией самой Библии. В ней Яхве-Саваоф деспотичен, капризен и несправедлив, произвольно устанавливает и меняет моральные законы и при этом требует почитать только себя самого.

Для индоевропейцев не стояла проблема теодицеи — «оправдания Бога». Светлые боги не всемогущи и потому не могут отвечать за мировое зло, исходящее от их противников (к счастью, тоже не всемогущих). Ирано-славянский Ахриман-Чернобог — непримиримый враг Ормазда-Белбога и самой Арты-Правды. А не «падший ангел» и не палач-провокатор на службе у Бога, как библейский Сатана (образ поздний и возникший под влиянием иранского Ахримана). Добрый бог может быть (как и человек), в зависимости от своего характера, не всегда тверд в служении Правде. Но злой бог ей вообще не служит и следует лишь своим порочным желаниям.

В индоевропейской мифологии невозможно что-либо подобное библейской Книге Иова, где Яхве (с подачи Сатаны) издевается над безвинным праведником, а на его упреки в несправедливости принимается восхвалять свое всемогущество. Прометей Эсхила — это поздний, философский образ. Своевольный титан побеждает Зевса только потому, что служит Дике-Правде более последовательно, чем сам отец богов. Эддическая «Перебранка Локи», где злой бог уличает добрых в безнравственности — это еще более позднее явление, «сатира на богов в духе Лукиана», по словам Ф. Энгельса.

А уж «добрый» Сатана, бунтующий против «злого» Бога, возможен только у романтиков и сатириков-атеистов вроде Байрона, А. Франса или некоторых продолжателей Толкиена.

Не следует путать Правду с Судьбой (Ананке, Фатум) — силой слепой и внеморальной, близкой к научному понятию необходимости. Эллины колебались в вопросе о том, повелевает ли Зевс судьбой или сам подвластен ей. Славяне же полагали, что судьбу можно и изменить. Скажем, отыскать свою ленивую судьбу и хорошенько отколотить ее. Но лучше узнать судьбу и следовать ей как осознанной необходимости: например, избрать профессию, согласную с ней.