Голубиная книга. Славянская космогония

В Сербии была записана своеобразная легенда о Дабоге — «царе на земле», равном по силе Богу — Царю Небесному. Дабог пожирает души умерших, пока Христос не освобождает их, воткнув ему в пасть копье в качестве распорки. Даждьбог-Солнце в роли черта-Чернобога? В другой сербской легенде архангел Гавриил похищает солнце у царя чертей Дабо Хромого. Сербы верили, что в горе Дайбог обитает Серебряный царь — хозяин руд. Дело здесь не только в том, что церковники объявляли всех языческих богов бесами. Очевидно, славянский Даждьбог, регулярно спускавшийся в нижний мир, имел и подземную, мрачную ипостась, подобно Моране, своей сестре и жене, богине весны и смерти. Вот почему он как бы раздваивается на доброго Христа (Гавриила) и злого Дабога (Дабо).

Что у славян мог существовать миф об освобождении душ Даждьбогом, говорит другая легенда, неизвестная апокрифам, но широко представленная в фольклоре — у украинцев, сербов, черногорцев, боснийцев, македонцев, румын, латышей. Черт, низвергнутый с неба, похитил некую ценность (или владел ею изначально). Это может быть солнце, огонь, гром, молния, огненный меч, небесная сила, волшебное одеяние, корона, наконец, знание о том, как нарушить ту самую «запись». Ценность похищает хитростью Михаил, Илья, Петр или животное — пчела, ласточка. Иногда похитителей двое (Михаил и Гавриил, Петр и Христос). Посланник Бога уговаривает черта состязаться в нырянии, а сам замораживает море над ним и улетает с ценностью. Черт гонится за похитителем и наносит ему увечье. Отсюда у людей выемка в стопе, у пчелы — раздвоенное тело, а у ласточки — раздвоенный хвост. Чаще всего ценность добывает громовник (Михаил, Илья) и почти никогда — Христос. У него в этом мифе другая роль — освободителя душ. Похититель же, очевидно, Перун. Иногда же, возможно, и Даждьбог. В сербской песне Иован (Иоанн Креститель) похищает корону у «мучителя Дуклияна» (Диоклетиана[42]) корону точно так же, как Михаил у черта. День Иоанна Предтечи (Ивана Купала) совпал у славян с Купалой — языческим праздником летнего солнцеворота.

Миф этот напоминает другие индоевропейские мифы — о похищении огня Прометеем или индийским Матаришваном, меда поэзии — Одином, амриты (напитка бессмертия) — Вишну или Гарудой, сомы (другого чудесного напитка) — орлом Индры. В основе их — общеиндоевропейский миф о похищении священного напитка. К народам же Северной Евразии этот миф почти не проникал. Только у монголов громовник Очирвани ныряет за молнией.

Вконец раздосадованный черт сооружает подземную темницу с оковами, чтобы заточить туда Бога или Михаила. Но Бог сам хитростью заманивает черта в эту темницу и сковывает его. Тщетно черти грызут оковы — на Великдень цепи снова укрепляются. И так будет, пока люди не перестанут соблюдать пасхальные обычаи. Тогда черт (Гаргон) вырвется на волю, и наступит конец света. Илья-громовник погибнет в битве, и от его крови вспыхнет пожар, в котором и погибнет мир.

В основе здесь — еще один общеиндоевропейский миф, трагический и величественный. Лучше всего он сохранился у иранцев и скандинавов. Злой бог (царь-дракон Ажи-Дахака или коварный Локи, владыка нижнего мира) скован в подземелье. В конце времен он вырвется на волю, и настанет светопреставление. Разразится последняя битва сил света и тьмы. Падут многие боги, в том числе и громовник Тор в схватке с мировым змеем. Вспыхнет мировой пожар, и в нем погибнет мир — но не исчезнет, а возродится обновленным. А что же владыка тьмы? Иранцы полагали, что Ахриман либо обратится, наконец, к добру, либо будет выброшен за пределы мира. Скандинавы — что Локи погибнет в битве. Среди уральских народов миф о мировом пожаре известен лишь обским уграм.

Христианский Апокалипсис — во многом лишь подражание иранскому мифу. В последнем есть и Спаситель-Саошьянт (даже не один, а три), и битва сил Света и Тьмы, и победа героя Кересаспы (напоминающего громовника) над Ажи-Дахакой, вырвавшимся из оков, и воскресение мертвых, и Страшный суд, и пожар, обновляющий мир. Еврейские раввины и пророки довольно легко перенимали иранские мифы — вероятно, потому что сами евреи были такими же недавними варварами, как персы. Ученые жрецы Египта и Месопотамии угодничали перед персидскими царями, но заимствовать что-либо из мифов и религиозных идей более молодых народов не считали нужным.