Голубиная книга - священное сказание русского народа

Отношение христианства к планете Венера было далеко не однозначным. С одной стороны, в Новом Завете Иисус Христос так говорит о себе: «Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя» (Откр. 22: 16). Во II–III веках Ориген относит этот образ к Иоанну Крестителю, который предвозвещал Иисуса Христа, как утренняя звезда предвозвещает солнце. Наконец, византийский «Акафист Богородицы» VI–VII веков уподобляет Деву Марию «звезде, являющей солнце». С другой стороны, Ветхий Завет отождествляет Венеру с низверженным с неба сатаной: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! Разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14: 12–15). Данный образ был прекрасно знаком древнерусским книжникам: «Прежде же деньница ангелъ, нынѣ же темный дiавалъ… равенъ быти Богу пыцевавъ»^{517}. В конечном итоге в христианстве явно возобладала вторая тенденция: в официальной церковной литературе ни одного из славянских народов ни Иисус Христос, ни Богородица никогда не называются Денницей, несмотря на имеющиеся прецеденты; безобидное имя Люцифер (в переводе с латинского всего лишь «носитель света», прежнее название Венеры) становится распространенным обозначением сатаны, низверженного за гордость с небес, а средневековые богословы с удовольствием пускались в рассуждения о том, что само астрономическое обозначение Венеры (круг с помещенным под ним крестом) однозначно указывает на нее как на сатанинскую планету, попирающую символ истинной веры.

Однако, несмотря на это, в древнерусской литературе, особенно в ее древнейший период, образ планеты Венера используется для прославления наиболее выдающихся, причем с точки зрения новой религии, лиц. С ней сравниваются первоучителя славян и создатели современной грамоты Кирилл и Мефодий: «Въсиявъша яко оутрьняя звѣзда. от(ъ) с(ъ)лн(ь)ца свѣтъ приемлющи. свѣтьлѣиши вьсѣх являсться»^{518}. Восхваляя княгиню Ольгу, первую христианку на Руси, Нестор пишет: «Си бысть предътекущия крестьяньстѣй земли, аки деньница предъ солнцемь и аки зоря предъ свѣтомь»^{519} — «Была она предвозвестницей христианской земле, как денница перед солнцем, как заря перед светом». Этот же летописец так обращается к Борису и Глебу, первым русским святым князьям-мученикам: «Радуйтася, свѣтлѣи звѣздѣ, заутра въеходящии»^{520}. Сей лучезарный образ использует и митрополит Никифор при обращении к Владимиру Мономаху: «Въсиялъ еси, яко звѣзда дньничпа… дшвьною доблестью»^{521}. Автор «Повести об убиении Андрея Боголюбского» так образно характеризует гибель этого князя: «Омрачнымъ звѣзду свѣтоносну помрачаему»^{522}. Изредка символ утренней звезды соотносился не только со светскими правителями, но и с видными церковными деятелями. Так, в Житии Феодосия Печерского он охарактеризован как «деньница пресвѣтла»^{523}. Подобная устойчивая традиция, существовавшая, несмотря на явную двусмысленность этого образа, в Библии, может быть обусловлена влиянием славянского язычества и является косвенным доказательством широкой распространенности культа Венеры-Мокоши в дохристианский период.

Если брать собственно астрономический аспект фиксации этой планеты в отечественных летописях, то первый раз она упоминается 25 августа 1331 г. во время поставления уже знакомого нам новгородского архиепископа Василия Калики. Как отмечает летописец, в тот знаменательный день «явися на небеси знамение, звѣзда светла над церковью»^{524}. Вторая новгородская летопись добавляет, что эта звезда светилась весь день, а астрономические расчеты показывают, что это была интересующая нас планета. Несколько раз летописи, правда довольно поздние, упоминают утреннюю звезду в момент солнечных затмений: «При полном затмении Солнца 24 января 1544 г. наблюдатели заметили, что Солнце во время полной фазы оставалось видимо только «на ножовое тыльце», и на небе появились две звезды — «одна бела, другая червоная». <…> Двумя звездами возле затмившегося Солнца, как показывают вычисления, были Меркурий и Венера»^{525}. Двинская летопись так описывает затмение в 1706 г.: «Въ то же лѣто, маiя 1-го… солнце затмилось и было черно, а въ то время было зѣло темно, аки въ ночи; край солнца было знать св’ѣтлаго, яко серпъ на(да?) двѣ звѣзды по край солнца…»^{526} На основании соответствующих вычислений Д. О. Святский констатирует: «По-видимому, упоминавшимися в Двинской летописи звездами «по край солнца» могли быть Венера и Сатурн»^{527}.