Голубка

В нашем парке, как, наверное, и во всех парках того времени, было несколько популярных аттракционов. Карусели, «комната смеха» с кривыми зеркалами, уродующими фигуры, которые почему-то вызывают смех, тир с покоцанными фигурками зверей и мельницей, лотерея со свёрнутыми бумажками и выигрышами в виде карандашей. Но самым главным и любимым аттракционом были «воздушные лодки». Что греха таить, мы часто залезали в кусты около этих лодок, снизу рассматривая развевающиеся юбки и платья, под которыми можно было различить женские трусики.

Я бежал по аллее мимо забора летнего кинотеатра, откуда слышалась музыка из «Большого вальса», смех актёров. Перекрывая вальс, со стороны аттракционов доносились крики, трели милицейского свистка и главное – страшный скрип.

У «воздушных лодок» собралась толпа со всего парка. Успели прибежать музыканты с танцплощадки, дружинники, «стиляги». Фильм, видимо, кончился, и толпа стала ещё больше. Для кого-то это было очередным развлечением, но большинство со страхом смотрело вверх.

Деревянная конструкция из длинных брёвен, скреплённая большими скобами, угрожающе раскачивалась. Пять лодок из шести стояли внизу пустые. Лишь одна взмывала вверх, потом обрушивалась вниз и снова взлетала, задевая конёк конструкции металлическими прутами, к которым была прикреплена лодка. Держась руками за поручни, энергично сгибая и разгибая сильные ноги, Мария, что-то крича, раскачивала лодку всё сильнее и сильнее.

– Маша! – кричала снизу её подруга. – Прошу, остановись!!!

Милиционер свистел в свой свисток:

– Гражданка, немедленно прекратите раскачивать лодку!

Испуганный, белый как полотно смотритель ломал руки и торопливо докладывал директору парка:

– Я ей говорил, говорил сто раз! Лодка сломана! Тормозов нет… Клянусь, я не виноват, начальник! Она сама! Залезла пьяная…

Тормоз в виде доски с прибитой автопокрышкой был и в самом деле сломан пополам и безжизненно висел.

Директор парка в сердцах ударил смотрителя по шее.

– Скотина! Если что случится – засажу…

– Да не виноват я! – кричал смотритель, размазывая по лицу слёзы.

– Скорую надо вызвать… – сказал директор парка кому-то.

– Уже… Едет…

– Маша! Прошу тебя, ради Христа, остановись!

А Мария, словно, не видя и не слыша никого, хохотала, всё сильнее и сильнее раскачивая лодку. Платье колыхалось от ветра, высоко обнажая ноги. Неожиданно нитка бус лопнула, и красные шарики разлетелись в разные стороны. Я успел схватить одну из бусин, упавшую в пыль, и сунул её в карман.

– Вы её подруга? – спросил директор парка Лолу.

– Да…

– Ну сделайте что-нибудь, уговорите её! Есть кто-нибудь у неё? Муж, дети, родители?

– Да нет у неё никого… Одна она… – заплакала девушка. – А сегодня ей извещение из Подольска пришло… Нашёлся её жених Вася… Шестнадцать лет он был «без вести пропавшим»… А теперь вот захоронение обнаружили… Лучше бы и не сообщали! – Она снова закричала: – Маша, Мария! Остановись… – и осеклась на полуслове…

Именно в этот момент Мария отпустила поручни и на самом пике высоты вылетела из лодки…

Толпа охнула.

– А-а-а!!! – закричал кто-то страшным голосом.

– Ма-ша-а-а!!!

Мария упала за забор аттракциона. На твёрдую, как цемент, землю. Глухой, страшный удар. Какой-то утробный вскрик…

Все бросились к ней. Милиционер и дружинники разгоняли толпу, сжимающуюся в плотное кольцо.

– Отойдите! Ей дышать нечем! – кричал кто-то.

– Не трогайте её! Можете хуже сделать! – кричал другой.

– Где скорая?!!

Почти ползком, раздвигая чьи-то ноги, я приблизился к ней. Мария ещё дышала. Но это дыхание больше было похоже на хриплый стон. Изо рта текла кровь.

– Дайте дорогу!!!

Через толпу торопливо несли носилки.

– Да разойдитесь же вы!

Кто-то с силой двинул меня в бок.

– Сказали тебе, иди отсюда!

Санитары осторожно переложили женщину на носилки. Кровь окрасила белое платье.

– Скорее… Скорее…

И вдруг… Тело Марии задёргалось, задвигалось мощными волнами с ног до головы, словно все мышцы взбунтовались, не желая умирать. Я не знаю, сколько это продолжалось. Внезапно тело Марии застыло.

– Всё… Кончилась… – перекрестился один из санитаров.

Они подняли носилки и, не торопясь, понесли к машине.

Пустая облупленная лодка со сломанным тормозом продолжала тихонько раскачиваться.

Толпа понемногу стала расходиться, обсуждая несчастный случай…

Я шёл домой на ватных ногах. Бессмысленно корил себя за то, что сказал Марии совсем не то, что хотел сказать.

Нащупал в кармане красную бусину. Она была деревянной, покрашенной эмалью.

Ночью я не мог заснуть. И, стараясь, чтобы не услышала мама, плакал, уткнувшись в подушку.

Красная деревянная бусина Марии долго хранилась в ящике старого буфета среди мелкого барахла. А потом затерялась куда-то.

О голубка моя, будь со мною, молю,
В этом синем и пенном просторе,
В дальнем родном краю…

Март 2012

Осенние паутинки любви