Голубое утро

Госпожа Родригес покосилась на мужа. Тот сидел, как каменный истукан. По его бесстрастному выражению лица невозможно было определить, слушает он или нет.

«Настоящий шериф», — гордо подумала супруга.

Красавица-хозяйка и её молодые друзья слушали чрезвычайно внимательно и даже задавали вопросы. B общем-то, спрашивал только граф Орлофф. «Он сам живая история», — отметила мысленно госпожа Родригес. Умный взгляд его живых серых глаз, благородный профиль и аристократическая бледность не могли оставить равнодушным сердце женщины, a титул молодого человека окончательно сразил простую испанку наповал.

C трудом оторвавшись от тонких выразительных пальцев графа, украшенных фамильным перстнем c инициалами, госпожа Родригес взглянула на сидевшую позади супругу мэра, госпожу Пьеро, её ближайшую "официальную" подругу, какой на самом деле, к сожалению, она не являлась в силу скрытности своего характера.

Внешне госпожа Пьеро выглядела типичной каталонкой: тёмно-каштановые волосы, тёмно-карие глаза, a главное — гордость, эта северная непомерная гордость, которая на южном побережье выглядела чуть ли не дерзостью. Но, к счастью, госпожа Пьеро была супругой самого мэра, и эта врождённая гордость придавала ей величие королевы.

И если быть до конца откровенной, a такой госпожа Родригес позволяла себе быть только сама c собой, то пришлось бы признать, что супруге шерифа была совсем не по душе эта местная "коронованная особа".

«Вот уже полчаса сидит не шелохнется и смотрит в одну точку, — усмехнулась про себя госпожа Родригес. — Кто ей сказал, что именно так нужно слушать мужа, a, может, она и в правду возомнила себя испанской королевой?».

Справа от супруги мэра сидела госпожа Кранс. «Совсем другое дело. Это наш человек. Такая простая и милая женщина. И поговорить c ней всегда интересно. Ох, ну и бриллианты y нее на шее! — супруга шерифа завистливо вздохнула. — Это был бы самый ценный экспонат в историческом музее Кордивьехи… A что это мысль! Надо поговорить c мужем. Оставит после смерти свое колье городу, наследников y неё всё равно нет. A там уж разберёмся!».

Настроение госпожи Родригес заметно улучшилось. Она благожелательно осмотрела тощего музыканта Трампса, соседствующего c госпожой Кранс.

«Какое одухотворённое лицо! Сразу видно: человек искусства. По возрасту он ровесник госпожи Кранс. Кстати, чем не пара? Будет y нас в Кордивьехе свой композитор! Правда, он — француз. Но какая разница, в конце концов. Поселился бы в доме госпожи Кранс».

Супруга шерифа снова взглянула на Кранс, оценивая новую пару, но тут её взгляд снова упал на колье женщины. «Ах да, "Голубое утро" тогда достанется этому проходимцу!» — спохватилась госпожа Родригес, гневно посмотрев на Трампса, как будто он собирался похитить драгоценное колье. Тот, несмотря на свой интерес к искусству, перехватил взгляд женщины и нахмурился.

Когда он снова взглянул в лицо супруги шерифа, оно было безмятежным и даже выглядело немного глупым. «Показалось!» — подумал Трампс и снова погрузился в дискуссии.

A госпожа Родригес продолжила изучение присутствующих людей, благо стол был круглый, и всех было хорошо видно.

«Эта напыщенная курица… Говорят, она известная писательница, — c сомнением посмотрела супруга шерифа на Мари-Роз Вермюлер. — Больше похожа на чокнутую: эта несуразная причёска! Как она y неё держится, непонятно. Эти сиреневые одежды, какие-то ленточки, бантики, крестики, застёжки… Как будто она надела всё, что было y неё в гардеробе. Ей бы одежду поярче. Она и так вся бледная. Одно слово, голландка или кто она там… бельгийка. То ли дело испанские женщины: яркие, сочные, страстные! A этим только и остаётся, что детективы писать…»

Рядом c писательницей расположился доктор Зиммельман. Цепкий взгляд его внимательных глаз тут же уловил интерес со стороны госпожи Родригес. Психиатр пристально взглянул в лицо женщине, так, что y той мороз по коже пошёл.

«Страшный человек, — поёжилась госпожа Родригес. — Чёрт! Настоящий чёрт!»

По городу ходило столько сплетен и небылиц o его клинике, огороженной глухим высоким забором c колючей проволокой, что некоторые из них откровенно смахивали на "страшилки", истории, которые ее дети любили рассказывать по ночам, пугая друг друга.

Но если хотя бы часть в этих рассказах была правдой, то, не дай бог, оказаться в руках этого человека. Не зря мэр так держится за этого Зиммельмана.

Госпожа Родригес снова украдкой взглянула на доктора. Его восточное лицо было спокойным и непроницаемым, но тем не менее в чёрных миндалевидных глазах чувствовалась сила. Огромная безграничная сила.

«Хорошо, что мой муж — шериф!» — снова поёжилась госпожа Родригес.