Голубой берег

…Что я рассказал ему? То же самое, что рассказал здесь вам, — всю эту историю, может быть, сбивчиво и неполно, отрывочно: о нашей деловой поездке от Кашка-су до Дуваны, о снегах и горах, о сложных и запутанных тропинках этой страны и разных ее людях: хитрых, доверчивых, скрытных и прямодушных… Герои этой истории окружали нас; они сидели на полу домика председателя в далеком горном кишлаке Большая Дувана. Киргизские смуглые их лица были освещены светом из окна. То всходила луна. Она висела над высокими снежными пиками. Из окошка были видны глубокие тени, падающие в трещины и долинки, извивы и складки скал… Мне вспомнились старинные баллады местных сказочников-старцев о неустрашимом киргизском витязе Ир-Манасе, ничего не боявшемся и скакавшем бесстрашно по горам. Может быть, пройдут времена и здесь будут передавать былину о другом бесстрашном витязе, Джалиле, освободившем Голубой берег от колдовского запрета…

К утру уполномоченным был составлен подробный протокол всех дел с опросом Джалиля Гоша.

Весь караван наш был в сборе и караванщики на местах. Все сели на коней. Голубой берег перед нами был теперь свободен.

Саид и Сабира отправлялись на запад. Они поехали учиться. Мы трогательно распрощались с ними. Старик Шамши при этом случае опять прослезился.

— Если я на Голубом берегу… — говорил он, обнимая Сабиру, — подберу самовар… Возвращайся в Кашка-су…

— Агрономом! — закричала Сабира.

Мы ехали на восток. Джалиль Гош попрощался с нами.

— Теперь ты не против советской власти? — опросил его Карабек.

— Нет, — засмеялся тот.

— Ну, тогда другое дело, — важно сказал Карабек, и они крепко и дружески обнялись.

Я уговаривал Джалиля ехать вместе с нами, но он наотрез отказался, сказав, что его ждут горы и дело охотника. Проводив нас глазами, он вскинул ружье на плечо, повернулся и зашагал из кишлака по тропинке, ведущей в горы.