Голубой бриллиант (Сборник)

прерванной работой и готова была позировать дольше

намеченного времени.

Глава вторая

ЖЕНА СЕКСОЛОГА

1

Весь остаток дня Инна думала об Иванове и о начатой

им композиции "Девичьи грезы". Но прежде всего о самом

скульпторе. То, что он талантлив и что талант его оригинален,

у нее не было сомнений. Самобытность его дарования она

видела в его постоянстве в работе над образом женщины и в

этом угадывала его творческое кредо. "А как он говорил о

любви! - вспомнила Инна слова Иванова, его озаренное

чистым светом лицо, с которого в тот миг, казалось, даже

исчезли морщины - следы долгих и трудных прожитых лет. И

уже не работы скульптора, не обнаженные женские фигуры,

полные изящества и грации, а сам их создатель завладел

мыслями Инны. Инну оскорбляло и злило, что он даже не

поинтересовался ее семейным положением, как это обычно

делают мужчины в отношении приглянувшихся им женщин.

Выходит, не приглянулась? Быть того не может: разве не он

сказал "у вас красивые ноги"? Возможно, у него такой характер

- необщительный, замкнутый? Хотя не похоже:

доброжелательный взгляд, вежливая любезность, не холодная,

но и без интригующей страсти. Несомненно этот Иванов -

человек особый, по крайней мере, мужчина не как все. А он

интересовал ее как мужчина, не похожий на тех, которые

встречались на ее не ровном и не всегда гладком жизненном

25

пути. Он привлекал ее даже своей хотя и неброской, но

приятной внешностью, за которой он умел следить. Его

простые и в то же время вежливые манеры, тактичность,

скромная замкнутость, прерываемая яркой блаженной улыбкой

мечтательных глаз, притягивали к себе какой-то загадочностью

и тоской, в которую так и влекло проникнуть и разгадать. И она

со свойственной ее характеру настойчивой самоуверенностью

и непоколебимой решимостью приказала себе идти на штурм.

И незамедлительно. Не в ее нраве было раздумывать и

откладывать на будущее исполнение своих интимных желаний.

Наметив цель, она воспламенялась необузданной страстью, в

огне которой готова немедленно сжечь себя дотла. Она

отметала мысли о возрасте Иванова и его мужской потенции.

Для нее это не имело значения. Ей нужны были его

возвышенная душа, которую она безошибочно определила, его

чистая неземная любовь или хотя бы мимолетные слова

любви из его уст, нежность и ласка его талантливых рук,

которые так искусно изваяли женское тело, его трепетных

обжигающих губ, его негромкого проникновенного голоса, - она

жаждала получить от Иванова сполна всего, что нарисовало ее

пылкое воображение. Она хотела разжечь в нем то, что он

называл "негасимым пожаром".

Ко второму сеансу Инна готовилась как к большому

празднику. Прежде всего она наденет другое платье. Сережки

эти он велел снять, мол, они мешают ему работать. Из

деликатности он не сказал, что они не идут ей, но она сама

догадалась, что это "безвкусица", и решила их никогда не

цеплять. Можно и без них. Не забыла про французские

экстрадухи, предназначенные для особого случая. И конечно

же, плоская бутылочка трехзвездного коньяка - к сожалению,

не французского, грузинского, но где сейчас другого

достанешь? Впрочем, Грузия тоже заграница. Ничего, сойдет:

коньяк он и в Африке коньяк, независимо от этикеток и звезд

на них. Удобно ли приходить со своим коньяком? Скажет: для

сугрева после позирования, - шутка ли сидеть два часа в чем

мать родила. Тут никакой электрообогреватель не поможет. А

кроме того, как намек на будущее, мол, приготовь что-нибудь

посущественнее кофе или чая. Она видела у него в кабинете

бутылку шампанского: значит, выпивает. Ванну приняла

накануне вечером и затем еще утром в день перед уходом к

скульптору, чем вызвала ревниво-язвительную реплику

профессора сексологии: "Ты опять собралась на свой...

ледоход?"

26

Она не сочла нужным отвечать на подобные "колкости".

Аркадий Резник знал, что жена ему изменяет, и смотрел на это

спокойно, как на роковую неизбежность, с которой он давно

примирился, но что она работает натурщицей, он даже не

подозревал. Целуя ее перед уходом, он обычно мрачной,

ироничной ухмылкой напоминал: "Не забывай о СПИДе", на

что она отвечала с легкомысленным смешком: "Нам это не

грозит". Что под этим подразумевалось, Резник не знал, но и

спрашивать не успевал, потому как быстро закрывалась за

женой входная дверь. Да и не было особой охоты спрашивать.

Конечно же, от Резника не ускользнула маленькая, но

существенная деталь, кроме вечерней и утренней ванны -

сегодня Инна надела не пальто-мешок, а изящную светло-

коричневую дубленку с белым воротником и опушками,