Голубой бриллиант (Сборник)

стрелял. Два года назад у него был "деловой" контакт с одной

мафиозной структурой, которая настойчиво попросила "Пресс-

банк" "прокрутить" под завышенный процент крупную сумму

денег. Давление мафии было довольно сильным, и Евгений не

смог устоять - сдался на условии, что это будет первый и

последний, единственный раз. Но аппетиты мафии

разгорались, она не стала довольствоваться разовой уступкой

и продолжала требовать повторения. "Хотели припугнуть или

стреляли на поражение?" - размышлял Евгений, указывать на

них в милиции считал не разумным: пришлось бы рассказать о

многом нежелательном.

Из милиции Евгений сразу поехал в свой офис.

Чувствовал он себя прескверно. Он знал, что его "оппоненты" -

мужики крутые: на этом они не остановятся. Надо было на что-

то решиться, что-то предпринять. Но что именно, он не знал, -

все случилось, как гром среди ясного неба, и обнажило всю

шаткость и тщету его благополучия и процветания; он

почувствовал колебание почвы под ногами, хотя это был всего

лишь предупредительный толчок. Теперь он понял состояние

Тани, когда она ему однажды призналась, что ее не радует их

богатство, что и шубы, и все туалеты и драгоценности, и

личный "мерседес", который большую часть времени

простаивал в гараже, поскольку Евгений предпочитал

"казенный" "линкольн", - все ей казалось временным,

проходящим, чужим. Тогда он пытался утешить ее шуточками,

мол, все в этом мире временно, как и мы сами; вон комета

налетела на Юпитер, который уцелел только благодаря своей

массе. А что б осталось от Земли, столкнись она с такой

кометой? Одни осколки. "Все ходим под Богом, не знаем, что с

нами будет завтра или через час. Так что, лови миг удачи и

живи в свое удовольствие", - заключил Евгений. Но Таня не

получала удовольствия, когда абсолютное большинство людей

было обездолено. Таков уж ее характер, такое воспитание.

В свои служебные дела и проблемы Евгений не

посвящал Таню - сама же она не лезла с расспросами, решила

оставаться в стороне после того, как однажды

поинтересовалась, откуда же такие деньги. Тогда он, не

вдаваясь в подробности, несколько элементарно пояснил:

"Отцовские сбережения (отец Евгения много лет работал

281

директором универмага) да плюс кредит, который я взял в

Центральном банке, разумеется, под определенный процент.

Потом к нам поступают деньги от населения. Тоже под

процент. Мы эти деньги вкладываем в производство, в частный

сектор и тоже под процент. Но уже высокий, гораздо выше того,

что возвращали по кредитам госбанку. Разница остается нам". -

"Но ты же выплачиваешь дивиденды вкладчикам очень

высокие. Я не понимаю, откуда берутся деньги на выплату

вкладчикам?" - недоумевала Таня. "У тех же вкладчиков: у

одних берем, чтоб рассчитаться с другими. Такая вот цепочка

получается", - с наигранной веселостью отвечал он, желая

закончить неприятный для него разговор. Но Тане не все было

ясно. "Когда-нибудь цепочка должна оборваться? Я правильно

понимаю?" - "А зачем ей обрываться? У одних занимаем, чтоб

рассчитаться с другими, - торопливо отвечал Евгений. -

Знаешь, дорогая, у бизнеса свои законы, и они не всегда

понятны не искушенному, как например, тебе. Так что лучше не

ломать над ними голову, а заниматься тем, в чем ты силен". -

"Своей медициной, ты хотел сказать?" - "Это уж кто в чем

силен. Кстати, Танюша, ты все-таки решила уходить с

работы?" - поспешил он уйти от неприятной темы. "И не

подумаю. Зачем? Мне моя работа нравится". - "Но, дорогая,

какой тебе смысл из-за жалких грошей надрываться? Разве

тебе недостаточно того, что я зарабатываю? Ты в чем-то

нуждаешься? Бери, сколько тебе нужно, и трать. Трать и не

жадничай, ни в чем себе не отказывай". - "Боюсь я, Женя, этих

денег. Когда-нибудь цепочка оборвется", - печально вздохнула

Таня. Интуиция трезвомыслящего человека ей подсказывала

авантюрность "цепочки", делающей деньги из воздуха.

Учиненная "демократами" смута внесла разлад в

супружескую жизнь Соколовых. Если раньше, до

"перестройки", у них были общие интересы, взгляды, а иногда

и вкусы - во всяком случае серьезных противоречий не

наблюдалось, то теперь произошло резкое размежевание. И

вовсе не в том, что Евгений опрометью бросился в бизнес.

Таню тревожило, а потом и возмущало, что он бездумно

принял веру "демократов", стал попугайски повторять их

измышления, отвергать и поносить все советское прошлое,

чего прежде за ним никогда не замечалось. Как-то она прямо в

лицо ему сказала: "Да ты же настоящий оборотень". Но он не

возмутился, даже не обиделся, он рассмеялся, заметив при

этом: "Ты повторяешь слова Василия Ивановича, живешь его

мыслями. А пора бы заиметь свои".

282