Голубой Марс

Он летал в Сабиси на готовых планерах и жил там в небольшой студии в восстановленном доме своего старого учителя Тарики, среди древних иссеев, которые манерой разговора напоминали ему Хироко. Арт и Надя тоже там жили, воспитывая свою дочь Никки. Также в городе были Виджика, Реул, Аннетт, все его друзья времен студенчества – и сам университет, пусть он теперь назывался не университетом Марса, а просто колледжем Сабиси. Это небольшое учебное заведение сохраняло беспорядочный стиль времен «полусвета», из-за чего наиболее амбициозные студенты уехали на Элизий, в Шеффилд или в Каир. Те же, кто остался в Сабиси, либо были заворожены таинством «полусвета», либо интересовались работой кого-нибудь из профессоров-иссеев.

Все эти люди и их деятельность вызывали у Ниргала странные и даже неловкие ощущения. Он много работал штукатуром и разнорабочим на различных стройках, которые его кооператив вел по всему городу. Ел он в рисовых барах и пабах. Спал на чердаке гаража Тарики, с нетерпением ожидая возвращения в свой бассейн.

Однажды поздно ночью он возвращался из паба, засыпая на ходу, и наткнулся на маленького человечка, спящего на парковой скамье. Это был Койот.

Ниргал резко остановился. Затем подошел к скамье. Долго смотрел на него. Иногда по ночам в бассейне он слышал, как выли койоты… Это его отец. Он вспомнил все те дни, когда выискивал Хироко, не имея ни малейшей зацепки. А его отец вот он – спит на скамье в городском парке. Ниргал мог в любой момент позвонить ему и увидеть эту яркую, живую ухмылку, олицетворяющую сам Тринидад. На глаза у него навернулись слезы, он тряхнул головой и постарался успокоиться. Старик, развалившийся на скамье. Такое зрелище встречалось не так уж редко. Многие иссеи, когда оказывались в городе, спали в парках.

Ниргал подошел и сел на край скамьи, возле самой головы отца. Седые потрепанные дреды. Вид пьяницы. Ниргал просто сидел с ним, глядя на липы, что росли рядом. Ночь была тихой. Сквозь листья проглядывали звезды.

Койот пошевелился и, вывернув голову, посмотрел вверх.

– Кто тут?

– Привет, – поздоровался Ниргал.

– Привет! – сказал Койот и сел, потер глаза. – Ниргал, дружище. Испугал ты меня.

– Прости. Я шел мимо и увидел тебя. Что ты тут делаешь?

– Сплю.

– Ха-ха.

– Ну, по крайней мере, спал. Насколько я знаю, больше я ничего и не делал.

– Койот, разве у тебя нет дома?

– Да нет вроде.

– И тебя это не смущает?

– Нет, – Койот усмехнулся. – Я как та дурацкая телепередача. Весь мир – мой дом.

Ниргал лишь покачал головой. Койот, увидев, что он не оценил шутки, сощурился. Он долго смотрел на Ниргала из-под приспущенных век, глубоко дыша.

– Мальчик мой, – наконец, сонно произнес он. Весь мир, казалось, затих. Койот бормотал, словно засыпая: – Что делает герой, когда история заканчивается? Заплывает в водопад. Уносится на волне.

– Что?

Койот широко открыл глаза, повернувшись к Ниргалу.

– Помнишь, когда мы принесли Сакса на купол Фарсиды и ты сидел с ним, то, что они сказали после того, как ты вернул его к жизни? Вот о чем я… Ты подумай над этим. – Он тряхнул головой и откинулся на скамейку. – Это неправильно. Это просто история. Чего тревожиться из-за истории, если она все равно не твоя? То, чем ты занимаешься сейчас, – лучше. Ты можешь уйти из такой истории. И сидеть в парке, как обычный человек. Идти куда тебе вздумается.

Ниргал неопределенно кивнул.

– Чего я хочу, – сонно продолжил Койот, – так это ходить в летние кафе, пить каву и наблюдать за лицами людей. Ходить по улицам и заглядывать в лица. Мне нравится смотреть на женские лица. Они прекрасны. И некоторые такие… такие особенные. Не знаю. Мне они нравятся. – Он снова засыпал. – Ты сам поймешь, как тебе жить.

Среди тех, кто время от времени заглядывал к нему в бассейн, были Сакс, Койот, Арт с Надей и Никки, которая становилась все выше с каждым годом и уже обогнала Надю, которую воспринимала скорее как няню или прапрабабушку – прямо как сам Ниргал, когда рос в Зиготе. Никки унаследовала от Арта чувство юмора, и тот сам поощрял ее, сговариваясь с ней против Нади, смотря на нее самым лучезарным взглядом, какой Ниргалу только доводилось видеть у взрослого. Однажды Ниргал наблюдал, как они втроем сидели на каменной стене рядом с его картофельным участком, безудержно смеясь над какой-то шуткой Арта, и сам ощутил такой резкий прилив радости, будто смеялся вместе с ними. Его старые друзья теперь были семьей, и у них рос ребенок. Их жизнь теперь протекала по древнейшему образцу. Когда он это понял, его собственная жизнь на своей земле теперь не казалась ему столь же существенной. Но что он мог поделать? Лишь немногим в этом мире повезло встретить своих настоящих спутников жизни – это требовало сначала исключительной удачи, затем чутья, чтобы это понять, и, наконец, смелости, чтобы действовать. Лишь немногие обладали всем этим. Остальным же приходилось довольствоваться тем, что есть.