Голубой Марс

Жители кратера занимали просторные комнаты, вырытые в северной дуге его края и расположенные на глубине в четыре этажа. Комнаты с балконами и широкими окнами, откуда открывался вид на зеленые папоротники со склонов Килиманджаро. Зимой балконы грелись на солнце, а летом – прятались под вьющимися лозами, когда дневная температура подскакивала до 305 градусов по Кельвину и люди шептались о замене сети на более крупноячеистую, чтобы жаркий воздух мог выходить наружу, или даже о том, чтобы разработать систему, которая позволит просто сворачивать сеть на лето.

Зо проводила дни в основном на внешней стороне кратера или под ним, рьяно стараясь проделать как можно больше реальной работы до того, как наступит пора отправляться на спутники. В этот раз работа была интересной и включала долгие походы под землю, в туннели, где надо было следовать по жилам в слоях подножия старого всплескового кратера. В результате импактного брекчирования образовались все типы полезных метаморфических пород, но наиболее часто встречались минералы, используемые для производства парниковых газов. Поэтому кооператив также разрабатывал новые методы добычи полезных ископаемых, в том числе сырья для оплетки сетей, надеясь найти рентабельное улучшение, которое позволит производить интенсивную выработку реголита, оставляя поверхность нетронутой. Большинство подземных работ выполняли роботы, но существовали и различные задачи, с которыми куда лучше справлялись люди, – и это в горном деле всегда оставалось неизменным. Зо очень нравилось исследовать подземные ходы в этом темном мире, проводя целые дни в недрах планет, между двумя огромными каменными плитами, в пещерах с их близкими грубыми стенами, блестящими, отражающими яркий свет кристаллами. Нравилось ей и проверять образцы пород, осматривать свежевырытые галереи в окружении леса магниевых стоек, расставленных роботами, и выискивать редкие подземные сокровища. Она представляла себя пещерным человеком. И как хорошо было потом подняться на лифте и изо всех сил щуриться от предзакатного света, оказавшись в бронзовом, оранжевом, янтарном воздухе, под багровеющем небом, которое подсвечивалось солнцем, будто это был старый друг, подогревающий тех, кто устало взбирался по склону к воротам обода, где внизу простирался круглый лес Морё, затерянный мир, дом ягуаров и стервятников. Оказываясь под сетью, исследователи тут же садились в вагон канатной дороги, ведущей к поселению, но Зо чаще всего шла в сторожку у ворот и брала в своем шкафчике птичий костюм, надевала его и застегивалась, а потом сбегала с платформы, расправляла крылья и летела, лениво выписывая нисходящую спираль, направляясь к северной окраине города, к ужину на одной из обеденных террас, наблюдая за попугаями, кореллами и лори, которые мельтешили в поисках еды. Полеты развлекали ее. И потом она хорошо высыпалась.

Однажды днем к ним заехала группа инженеров-атмосферологов, чтобы посмотреть, сколько воздуха проходит через сеть при летней жаре. Среди них оказалось много стариков с уставшими глазами и рассеянными манерами людей, которые провели много времени в полевых исследованиях. Один из иссеев – сам Сакс Расселл, невысокий лысый мужчина с крючковатым носом. У него была сморщенная кожа, как у какой-нибудь черепахи, что расхаживали по дну кратера. Зо не могла отвести взгляд от Расселла, одного из самых известных людей в марсианской истории. Она удивилась, когда столь книжная личность вот так просто с ней поздоровалась. Казалось, следом за этим стариком сейчас проковыляет Джордж Вашингтон или Архимед, как будто мертвецы из прошлого все еще жили среди них, ошеломленные их новыми достижениями.

Расселл явно был ошеломлен и казался совершенно потрясенным на протяжении всего вводного собрания. Право отвечать на вопросы он предоставил своим коллегам, а сам просто разглядывал лес, что простирался под городом. Когда за ужином кто-то представил ему Зо, он подмигнул ей с каким-то черепашьим лукавством.

– Я когда-то учил твою мать.

– Да, – только и проговорила Зо.

– Покажешь мне дно кратера? – спросил он.

– Обычно я над ним летаю, – ответила она, удивившись.

– Я надеялся на прогулку, – сказал он и, взглянув на нее, часто заморгал.

Ощущение новизны было таким сильным, что она согласилась составить ему компанию.

Они вышли прохладным утром в тень под восточной частью обода. Бальзы и салы скрещивали ветви у них над головами, образуя высокий навес, по которому шумно скакали лемуры. Старик шел медленно, разглядывая беззаботных обитателей леса. Говорил он редко, в основном спрашивая у Зо названия различных папоротниковых и деревьев. Но она могла опознать разве что птиц.

– Боюсь, эти названия растений в одно ухо влетают, из другого вылетают, – весело призналась она.

Он поморщил лоб.

– Наверное, так я даже лучше их вижу, – добавила она.

– И правда. – Он снова посмотрел на землю, будто оценивая ее. – Значит ли это, что ты видишь птиц хуже, чем растения?