Голубой Марс

Сакс и Энн плыли молча, погруженные каждый в свои мысли. Сакс оглядывался на корабль-город, размышляя о таком способе существования. Вроде бы жить так здорово. Но все же… Он погнался за мыслью и, после некоторого бега с препятствиями, догнал и ухватился за нее – теперь у него больше не случалось провалов. Это приносило ему большое удовлетворение, пусть даже в данном случае нить рассуждений оказалась пронизана меланхолией. Следует ли ему когда-нибудь рассказать об этом Энн?

– Я кое о чем жалею, когда смотрю на этих мореходов, – начал он, – и на то, как они живут. Мне кажется, есть ирония судьбы в том, что мы… что мы стоим на пороге… вроде как золотой эпохи… которая наступит, только когда… – Ну вот, он сказал и почувствовал себя глупо. Собрался с духом и договорил: – Которая наступит, только когда вымрет наше поколение. Мы всю жизнь над этим работали, а теперь должны умереть, прежде чем это случится.

– Как Моисей за пределами Израиля.

– Да? Так он туда не попал? – Сакс покачал головой. – Ох уж эти старые истории… – Это было то еще «бросание вместе», как и сама наука по своей сути, как вспышки прозрения, которые случались во время экспериментов, когда все прояснялось и человек приходил к какому-то пониманию. – Хотя я могу себе представить, что он чувствовал. Это… приводит в уныние. Я бы хотел посмотреть, что случится потом. Иногда мне становится просто любопытно. Хочется узнать о том, что мне не суждено. О будущем после нас. Обо всем, что будет потом. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Энн пристально смотрела на него.

– Все когда-нибудь умирают, – проговорила она наконец. – Лучше умереть, думая, что ты не застанешь золотой век, чем понимая, что рискнул будущим потомков и оставил их со всеми долгосрочными последствиями. Вот когда придет тоска. А так нам жаль только самих себя.

– Правда, – подтвердил он.

И это говорила сама Энн Клейборн! Сакс почувствовал, что его лицо покрылось румянцем. Реакция капилляров иногда могла быть такой приятной!

Вернувшись к архипелагу Оксия, они проплыли мимо островов. Они говорили о себе – теперь это было легко. Затем поужинали в кабине и ушли спать по каютам каждый в свой корпус судна. А когда наступило утро, а с материка дул прохладный душистый ветер, Сакс сказал:

– Мне по-прежнему интересно, могут ли еще появиться коричневые?

– И что в них будет от Красных?

– Ну, желание оставить все как есть. Желание сохранить землю нетронутой. Ареофания.

– Это же всегда было у Зеленых. Как по мне, это похоже на зеленое со слабой примесью красного. Цвет хаки.

– Да, пожалуй. Под этом подходит объединение Иришки и «Свободного Марса», да? Но есть же еще жженая умбра, охра, мареновый ализарин, индийский красный.

– Сомневаюсь, что среди индийцев есть Красные, – мрачно усмехнулась Энн.

Она смеялась очень редко, а когда шутила, то нередко язвительным тоном. Однажды вечером, когда он был в своей каюте, а она на носу своего корпуса (она занимала левый, а он жил в правом), он услышал, как она смеется, и подумал, что ее смех, должно быть, вызван видом Псевдофобоса (большинство людей называли его просто Фобосом), который быстро поднимался на западе, точно как в старину. Луны Марса вновь плыли в ночи – маленькие серые картофелины, едва отличимые друг от друга.

– Как думаешь, этот захват Кларка – это серьезно? – спросила Энн как-то ночью, когда они уже собирались разойтись по каютам.

– Трудно сказать. Иногда мне кажется, они просто пригрозили, потому что, если они серьезно, это было бы так… неразумно. Они должны знать, что Кларк очень уязвим, и его легко можно… убрать.

– Касэю и Дао убрать его оказалось не так уж легко.

– Нет, но… – Сакс не хотел говорить, что та их попытка получилась слишком бездарной, но боялся, что по его молчанию она поймет его оценку действий Касэя. – Мы в Да Винчи установили рентгеновско-лазерный комплекс в кальдере Арсии и скрыли его в северной стене, а если мы его включим, то он расплавит провод как раз в его ареосинхронной точке. И никакая защитная система не сможет от него спасти.

Энн пристально на него взглянула, он пожал плечами. Он не нес личной ответственности за то, что делали в Да Винчи, – хотя многим казалось, что было именно так.

– Но, если обрушить провод, – проговорила она, осуждающе покачав головой, – погибнет много людей.

Сакс вспомнил, как при первом падении провода выжил Питер – тогда он просто спрыгнул в открытый космос. И спасся случайно. Очевидно, Энн не так легко было списать со счета тех людей, кто неизбежно будет уничтожен.

– Да, это правда, – согласился он. – Это не лучший исход. Но он может наступить, и, думаю, земляне об этом знают.

– Значит, это может быть просто угрозой.

– Да. Если только они не собираются идти дальше.