Голубой велосипед

– Сама прекрасно знаешь. Твои родители всегда хорошо относились к моим и ко мне.

– Но раз ты меня любишь…

Он пристально на нее посмотрел. Как хороши были ее золотые волосы, в которых застряли травинки и засохшие цветы, сверкающие глаза, мелкие зубки меж приоткрытых губ, девичьи груди с торчащими сосками. Сейчас она была прекрасна.

Матиас протянул и снова опустил руку. Словно обращаясь к самому себе, он произнес:

– Нет, это было бы дурно! Только не таким способом…

Потом добавил окрепшим голосом:

– Да, я тебя люблю. И именно потому, что люблю, не хочу… Ты госпожа из усадьбы, я же…

Отодвинувшись, он сполз вниз.

– Матиас…

Он не отозвался, и она услышала, как захлопнулась дверь амбара.

– Какой дурак…

Она застегнула блузку и заснула до вечера, пока ее не разбудил второй удар звавшего к ужину колокола.

Вдали, на колокольне Лангона или Сен-Макера, пробило пять часов. Гоняясь за двумя молодыми людьми, сбегавшими по лужайке к террасе, весело лаяла собака с фермы Султан. Рауль Лефевр обогнал своего брата Жана и первым подбежал к ограде, на которой сидела Леа. Задыхаясь, они облокотились на камень по сторонам от девушки, которая, глядя на них, состроила гримаску.

– Не очень-то вы торопились. Я было подумала, что вы предпочли эту дуреху Ноэль Вильнев, которая на все готова, только бы вам понравиться.

– Она не дура! – воскликнул Рауль. Брат толкнул его ногой.

– Нас задержал ее отец. Вильнев убежден, что война неминуема.

– Война, война, только о ней и разговору. Тоска берет. Меня это не интересует,- резко сказала Леа, перекинув нога через стенку ограды.

В едином театральном порыве Жан и Рауль упали к ее ногам.

– Прости нас, царица наших ночей, солнце наших дней. Забудем о войне, заставляющей страдать юношей и девушек. Твоя роковая красота не снисходит до этих жалких подробностей. Мы любим тебя несравненной любовью. О, царица, кого из нас двоих ты предпочтешь? Выбирай. Жана? Счастливчик! Меня же мгновенно убьет отчаяние, – растянувшись на земле с раскинутыми руками, декламировал Рауль.

Лукаво поглядывая, Леа обошла распростертое тело и, толкнув ногой, перешагнула через него. И мелодраматично произнесла:

– Мертвый он даже крупнее.

Взяв за руку Жана, который тщетно пытался сохранить серьезность, она потянула его за собой.

– Оставим здесь этот смердящий труп. Пойдемте, мой друг. Поухаживайте за мной.

Рауль и Жан Лефевры обладали недюжинной силой. Первому было двадцать один, второму – двадцать лет, и они, как близнецы, были привязаны друг к другу. Если Рауль совершал проступок, Жан сразу же брал вину на себя, если Жану доставался подарок, он немедленно дарил его брату. Обучаясь в средней школе Бордо, они приводили в отчаяние преподавателей своим безразличием к занятиям. Но, в течение многих лет, тащась в хвосте, все-таки сумели, хоть и запоздало, получить аттестат. Исключительно, чтобы доставить удовольствие матери Амелии, утверждали они. Прежде всего, затем, нашептывали другие, чтобы избежать ремня, которым порывистая женщина, не колеблясь, потчевала свое многочисленное и буйное потомство. Овдовев очень молодой и оставшись с шестью детьми на руках, из которых младшенькому было едва два года, она твердо взяла в руки управление винодельческим хозяйством мужа – Вердере.

Ей не очень нравилась Леа, которую она находила дурно воспитанной и невыносимой. Ни для кого не было тайной, что Рауль и Жан Лефевры влюблены в девушку, более того, для других парней это было предметом подшучивания, для других девушек – предметом раздражения.

– Перед ней невозможно устоять, – говорили парни. – Когда из-под опущенных ресниц она смотрит на нас, мы сгораем от желания ее обнять.

– Она дразнит вас, – отвечали девушки. – Стоит ей увидеть, что мужчина интересуется другой, как она принимается строить ему глазки.

– Может быть. Но с Леа можно говорить обо всем: о лошадях, виноградниках и многом другом.

– У нее вкусы и замашки деревенщины, она ведет себя не как положено светской девушке, а словно мальчишка. Разве девушке можно смотреть, как телятся коровы, как спаривают лошадей, причем делать это одной либо в сопровождении мужчины или прислуги? Вставать по ночам, чтобы со своей собакой Султаном полюбоваться лунным светом? Ее мать в отчаянии. Леа отослали из школы-пансиона за непослушание. Ей бы взять за образец родную сестру Франсуазу. Вот примерная девушка…

– Но такая скучная! Она думает только о музыке да нарядах.

Власть Леа над мужчинами была безраздельной. Перед ней не мог устоять ни один. Молодые и старые, батраки или землевладельцы – все они были околдованы девушкой. За одну ее улыбку многие были готовы творить глупости. И ее отец первым.

Когда она совершала какой-нибудь проступок, то шла к нему, в его кабинет, и пристраивалась у него на коленях, свернувшись калачиком в его руках. В эти мгновения Пьера Дельмаса охватывало такое чувство счастья, что он закрывал глаза, чтобы полнее им насладиться.

Рывком вскочив, Рауль присоединился к Леа и Жану.

– Ку-ку, я воскрес. О чем вы тут болтали?

– О приеме, который устраивает месье д’Аржила, о платье, которое Леа должна надеть.