Голубой велосипед

Ночь лихорадочного ожидания. Под укрытием обрыва сдерживаю нетерпение, делая эти записи при свете свечи, укрытой за натянутой на две винтовки шинелью. Винтовки закреплены камнями. Вот уже некоторое время тихо. Отчетливо слышен шум прилива. По другую сторону моря – свобода и, может быть, жизнь. Я думаю о моей дорогой Камилле, о нашем ребенке, который рискует так никогда и не узнать своего отца, о порывистой замечательной Леа, о моем отце, о земле Франции, захваченной врагом, обо всех моих друзьях, погибших ради того, чтобы она жила свободной, и самопожертвование которых оказалось бесполезным, о том немецком солдате, которого я, так ненавидящий насилие, убил. Меня охватывает странное спокойствие. Ночь тиха, прекрасна. Запах моря смешивается с жарким запахом лошадей".

С маленьким Шарлем на руках Камилла подошла к открытому, выходящему в парк окну, пытаясь рассмешить младенца, чтобы самой сдержать набегающие слезы.

Леа в глубоком волнении продолжала читать.

"На рассвете 12 июня 1940 года. Среда.

Мы узнаем, что только три английских транспорта смогли загрузиться (один выброшен на берег, а второй затонул при выходе из порта).

Ночью захвачен в плен Вяземский, исчез Мениль. От 4-го эскадрона под командованием Дюма уцелела лишь небольшая группа, включая Понбриана и меня, а также пятидесяти солдат из 226 человек, бывших в эскадроне изначально. Майор Ожер выделил мне для обороны участок обрыва на северо-восток от Вель, Расставив людей, поднимаюсь наверх. В трех-четырех километрах к востоку, югу и западу маневрируют танковые колонны.

К полудню снова и снова подвергаемся обстрелу из 37-миллиметровых трассирующими пулями. Ранены Рувье и еще несколько человек.

Майор Ожер дает мне знать, что упорствовать бесполезно, и мы спускаемся в деревню, чтобы организовать сопротивление на фермах. Вместе со своими людьми отстреливаюсь до 16 часов. Меня ранило в ногу, и я падаю на колени. Когда заканчиваются боеприпасы, мы укрываемся в ожидании наступления темноты в амбаре. Но около 17 часов в наше убежище врываются немецкие солдаты с автоматами. Отшвырнув свой разряженный револьвер, выхожу, опираясь на двух солдат. Увозят в овраг, где встречаем уцелевших из нашего полка.

Нас отправляют в полевой госпиталь, где я пока что нахожусь.

Младший лейтенант Валери делится со мной своим намерением бежать. Раненые ноги приковывают меня к койке, и я доверяю ему эти заметки и письмо для жены. Да хранит его Бог".

Последние строки плясали перед глазами Леа. Всем своим существом чувствовала она пережитые Лораном испытания. За этими короткими записками ей угадывались выпавшие на его долю страдания. Где он сейчас? Серьезны ли его раны? Он ничего об этом не пишет.

С маленьким Шарлем на руках вернулась Камилла. Она плакала.