Голубые мустанги

Айше казалось, что это один из ее снов, но очень четкий и продуманно-умный. Она повернулась и пошла по тропе. Когда они оказались за стеной уже успевших вымахать в человеческий рост трав, Тимофей Иванович остановил девушку.

 - Доченька, ты молодец. Оставайся спокойной. Мама искала вас и нашла. Ты же этого ожидала, не так ли? Всякому несчастью приходит конец. Теперь я вас должен отсюда тихо и без шума увезти. Поэтому соблюдай осторожность и также осторожно сообщи об этом сестре.

- Мама! - сдавленным шепотом произнесла девушка. - Где она? Что с ней?

- С ней все хорошо, даже отлично. Теперь надо вас к ней вывезти, - и увидев нетерпеливый жест девушки, добавил: - В России она, в безопасности. Вас ждет.

Айше не в силах сдержать чувств бросилась на шею посланца доброй вести и зарыдала.

- Ну, тихо, тихо девочка, - Тимофей Иванович успокаивающе гладил ее по плечу. - Теперь сообщи об этом сестренке, только поосторожней, нельзя разглашать наш уход.

Айше вытерла слезы и улыбнулась.

- Как вас зовут?

- Для тебя я дядя Тима.

- Дядя Тима, дорогой! Спасибо вам!

- Да, да, конечно. Но только благодарить меня будешь потом, когда мы выберемся из Узбекистана. Где вы живете? Там посторонних людей нет?

- Ничего, что-нибудь придумаем. Пойдемте. - Девушка уже полностью овладела собой.

Они вошли во двор, где под навесом на широком деревянном помосте сидели хозяйка и Сафие.

- Салам алейкум! Вот я гостя привела! Проходите, дядя Тима!

Тимофей Иванович тоже произнес "Селям алейкум", что у него прозвучала по крымскотатарскому, как он привык.

Айше сразу же пояснила:

- Я написала письмо маминым старым друзьям и они решили помочь нам в поисках ее, - не поперхнувшись начала врать Айше. Она сказала это по-русски, а потом повторила по-узбекски. Тимофей Иванович подумал: "Ну, девушка не промах, молодец! Смотри ты, как повернула!" - он и сам бы не придумал лучшего.

Айше продолжала:

 - Холида-хан, можно дядя Тима дня два поживет с нами? Надо некоторые вопросы обсудить.

- Вай! Конечно, гостем дорогим будет! - всполошилась хозяйка и побежала ставить чайник на очаг. Айше обменялась взглядом с Тимофеем Ивановичем: первый этап прошел хорошо.

Пока приготовили дастурхан с небогатой едой, - чай, лепешки, мед в пиале, - Сафие допрашивала гостя, что ему известно, каков план дальнейших действий. Тимофей Иванович складно врал к вящему удовольствию Айше.

Чуть позже, отойдя с девушкой вглубь двора, Тимофей Иванович похвалил ее за правильные действия, и объявил, что уходить надо сегодня же ночью, не привлекая внимания к появлению в кишлаке чужого человека. Более того, в связи с всеобщими торжествами по поводу окончания войны бдительность милиции и чека должна быть притуплена, и в поездах и прочем транспорте проверка может оказаться не слишком строгой. Надо незаметно собирать вещички, если они есть, и быть наготове.

- Кто еще есть в доме из хозяев? - спросил главный организатор побега.

- Сын хозяйки. Он хороший друг, ему можно все рассказать, он поможет, - с неожиданной горячностью ответила девушка, и Тимофею Ивановичу показалось, что он кое-что понял об этом хорошем друге.

Айше вскоре ушла в контору, а дядя Тима остался в доме, походил по огороду, поглядел на пристройки и остался доволен ухоженностью хозяйства. Особенно восхитили его прекрасные рисунки на стенах жилища, которые свидетельствовали о твердой уверенной руке художника и о его огромном воображении и вкусе. Так и застал неожиданного гостя разглядывающим волшебной красоты птиц и сказочные цветы на белых стенах своей комнаты Исмат-джан, вернувшийся под вечер с работы.

- Здравствуйте, вы кто? - спросил несколько озадаченно хозяин.

- Здравствуйте! Я друг покойного отца девочек, приехал на один день. Айше мне написала письмо. Надо искать их маму Хатидже. Девочки должны мне все рассказать, я ведь до войны еще уехал из Крыма. - Тимофей Иванович исподволь рассмотрел рослого и сильного молодого мужчину и остался им доволен. К тому же тот очень прилично говорил по-русски.

У Исмат-джана екнуло сердце в предчувствии разлуки, но он радушно улыбнулся и протянул руку для рукопожатия. Гость не был внешне похож на татарина. Он был круглолиц, с небольшим носом. О цвете волос нельзя было ничего сказать, так как дядя Тима был почти полностью лыс, но вот глаза были светлые. Впрочем, у Айше глаза тоже были светлые, серо-зеленые.

- Они днем и ночью только об этом и думают, бедные девочки! - Исмат произнес это по-узбекски, проверяя, знает ли дядя девочек тюркский язык.

Тимофей Иванович сразу понял, что его проверяют. Может быть, он понял не более двух-трех слов, но смысл сказанного уяснил и ответил:

- Эбет, эбет! - что означала по-татарски "конечно, конечно!" и этот возглас согласия с собеседникам часто повторяла и бабушка Дияна, и Хатидже. Это же слово часто употребляли Айше и ее сестренка, поэтому оно было знакомо и Исмату. Не желая подвергаться дальнейшим проверкам, Тимофей Иванович добавил:

- Я русский. Мы жили с отцом девочек по соседству и очень дружили, Я был дружен и с их мамой Хатидже, - этим "признанием" он снял у Исмата все подозрения.