Голубые родники

Потомки крестьян, о которых упоминал Ленин, сейчас живут в пригороде Острогожска — Лушниковке, трудятся в богатом колхозе «Красная звезда». Местные ученые и журналисты написали о них интересную книгу «Прошлое и настоящее Лушниковки». Это удивительно человечные документы. Мы привыкли к тем благам, что дала нам Советская власть, и не замечаем порой, как далеко шагнула нынешняя деревня всего за полвека. Все познается в сравнении, и, ни верное, почаще нужно это делать.

Сегодняшний Острогожск — это телевизоры и радиоприемники в каждом доме, это вузовские дипломы почти в каждой семье. Это книжные новинки, что раскупаются нарасхват. Это пятьдесят пять школ и восемьдесят детских садов. Это первоклассные магазины с богатым выбором товаров (а покупатель теперь стал привередлив: то, что не модно, не купит). А еще это и облик самих острогожцев — земляки Крамского и Кубанева любят красоту, умеют просто и элегантно одеваться (говорят, здешние портные одержали верх над воронежскими в областном смотре), умеют украсить фасады своих домов, а улицы и площади превратить в уютные аллеи.

Что касается славы литературной, то как не сказать еще об одном. Неподалеку от Острогожска родились предки Литона Павловича Чехова. Самый первый Чехов, поселившийся в этих местах, был пришельцем с севера. Иван, Артем, Семен Чеховы и все их потомки в пяти поколениях числом более ста шестидесяти были землепашцами. Дед Чехова, Егор Михайлович, был крепостным. В этих местах родились и дядя Чехова Митрофан Егорович, и отец Павел Егорович.

В глубине России, в неприметных русских селениях, тех, что и на карте-то не всегда отыскать, родились люди, которым суждено было прославить родную землю.

Острогожская девушка Клава Волкова семнадцатилетней ушла на фронт, разведчицей пробиралась в глубокий тыл к немцам. Во время одного из поисков она попала под минометный обстрел, ей раздробило обе ноги. Тяжело раненная, двенадцать суток ползла к своим, перебралась полуживой, обмороженной через Дон. В госпитале принесли на операционный стол умиравшего человека. Врачи спасли Клаву, но пришлось ампутировать ноги. Выписываясь из госпиталя, девушка заказала себе туфли-протезы на высоких тонких каблуках. Врачи переглянулись: «Зачем тебе это, Клава?» — «А чтоб легко было танцевать…» Когда вернулась в Острогожск, никто не догадывался, что у нее нет ног, и многочисленные партнеры, считавшие за честь танцевать в клубе с девушкой в гимнастерке с медалями, даже не подозревали, как нелегко было Клаве вернуться в строй. А она кружилась в вальсе, не отставая от своих подруг. Нужно было много мужества, чтобы найти себе в жизни место, пережить обиды, трудную любовь и равнодушие тех, кто не нюхал пороху. У нее хватило мужества. Клава живет в родной Лушниковке, работает счетоводом, не сидит в президиумах, ее портреты не красуются на щитах у райисполкома, не требует она почестей — разве что вспомнят о ней школьники в День Победы — и не жалуется на судьбу простая русская женщина, у которой есть семья и нелегкие домашние заботы.

Поклонитесь этой женщине!

…Наверное., чтобы рассказать об Острогожске так, как он того заслуживает, следовало пробыть в нем и увидеть больше, чем успел я. Возвратившись из путешествия, всегда жалеешь, что не заметил чего-то очень важного, очень большого. Пусть простят меня за это острогожцы.

Серебряные берега

Живая летопись земли —

Журчит степной родник.

Над ним шумели времена

Несметной стаей птиц,

Над ним седая старина

В жару склонялась ниц.

И четко отражались в нем —

Чиста, светла вода —

И древних ратников шелом,

И красная звезда.

Арсений Кузнецов

От Георгиу-Дежа до Павловска можно добраться «Ракетой» за полтора часа. Я решил ехать обычным рейсовым теплоходом — причалы через каждый десяток километров, а главное — пассажиры; едет каждый из них на близкое расстояние и непременно про места свои расскажет…

Километрах в пятнадцати от Георгиу-Дежа Дон принимает живописную речушку Нижний Икорец. Высокие скалы из песчаника на берегу, густые леса и полноводье — рыбацкие лодки, играючи, будто щепки, бросает волна. Густо заросший островок Волчий Кут. Сразу за протокой — село Щучье. Это здесь полтора десятка лет назад вымыло в половодье древний деревянный челн, ученые считают, что ему четыре тысячи лет, теперь он хранится в Историческом музее. Необычный челн — из целого дуба толщиной больше метра, длиной восемь метров выдолблен. Дубы такие очень давно перевелись в Придонье.

Ниже Щучьего Дон разливается еще шире, а над поймой возвышаются меловые горы. Посмотреть со стороны — похоже на колыбель. Село так и зовется — Колыбелька. А напротив — Прияр, и точно: селение под крутым глинистым яром. Не в этих ли глинах искали лет триста назад серебряную РУДУ?