Голубые шинели

— Да куда он запропастился, черт подери, — с недоумением проговорил я вылезая из ванной, обернувшись махровым полотенцем, я выглянул в коридор, но не увидел Кевина. И тогда я прошел в комнату…

* * *

Кевин был на седьмом небе от счастья — все шло как по маслу. Вчера он все доложил резиденту и тот сказал, что если информация окажется подлинной, то Кевин будет награжден высшей государственной наградой Англии, а также получит возможность выбрать для себя наиболее почетный пост. Так обещала королева.

Тем же вечером на приеме в тунисском посольстве Кевин переговорил с арабами из «Яростного декабря» и сказал им, что товар уже у него в руках, и он готов в воскресенье осуществить обмен. Он просил подтвердить их готовность звонком по Телефону в субботу вечером, именно поэтому он и не хотел засиживаться с Тимофеем в клубе, так как боялся пропустить звонок.

С Тимофеем тоже все складывалось, как нельзя лучше. Видимо ему. Кевину, наконец-то повезло и он встретил поистине благодарную душу. Достаточно было видеть, как этот мальчик тронут был его подарками — он даже говорить не мог от волнения. О, какое сегодня они будут дарить блаженство друг другу — Кевин уже предвкушал какими ласками он осыплет Тимофея. Как зацелует его всего с головы до пят — этот мальчик еще будет сходить по нему с ума. А что касается портсигара — это он вообще считал главной своей удачей — более надежного места спрятать самые секретные свои документы трудно было и придумать. В том, что Тимофей не расстанется с портсигаром пока жив, Кевин был уверен. Он знал, что на какое-то время покинет этого мальчика. Но был уверен что, найдет потом способ вытащить того из России, может быть, прямо в Англию, а, может быть, и куда-нибудь в другую страну. Но это — потом. А сегодня он постарается сделать этот вечер поистине замечательным. Сейчас, пока Тимоша отмокает в ванной, он приготовит им чудесный ужин на двоих — готовить Кевин любил.

Как все прекрасно складывается, как торжественно! Эти горящие свечи — они так дополняют атмосферу…

Кевин не отдавал себе отчета в том, что он невольно повторяет все то, что его так раздражало в его собственной жене — и эти свечи, и итальянская музыка, и благоухание одеколоном — все это до странности напоминало ее идиотские манеры. Впрочем он об этом и не задумывался — он даже не понимал, с чего это вдруг он зажег свечи в гостиной, почему он это сделал, может быть, долгая дрессировка, которой он подвергался со стороны бывшей жены, не прошла даром, и чисто подсознательно торжественная атмосфера у него ассоциировалась со свечами и итальянской музыкой. Впрочем — если бы кто-то ему сейчас сказал об этом, он, наверное, убил бы этого человека не месте.

Он уже разжег конфорку на плите и готовился бросить на сковородку два антрекота, как в дверь позвонили.

— Кто бы это мог быть? — подумалось Кевину — он не ждал никого. Впрочем, мало ли — может, это соседка, жена сотрудника их посольства, снова пришла попросить соли — у нее это вошло в дурную привычку. А, может быть, эта идиотка так заигрывает с ним? Кевин рассмеялся от этой мысли и поспешил к двери.

Глазка в двери не было — да и какая в нем необходимость — в дипломатическом корпусе не могло оказаться посторонних. Поэтому Кевин, не колеблясь, распахнул дверь и застыл на пороге пораженный — в дверях стояли два человека — те самые арабы, звонка которых он ждал.

— Вы? — отпрянул Кевин, — но мы же договаривались, что вы позвоните по телефону.

— Обстоятельства изменились, нам надо торопиться — вежливо начал один из них, — разреши нам войти, мы не задержим тебя надолго, и кроме того не беспокойся — нас никто не видел.

Кевину не оставалось ничего другого кроме как впустить их в квартиру. Они зашли в гостиную и, оглядев накрытый на двоих столик, спросили:

— У тебя гости?

— Пока нет. Но я жду приятеля, — несколько нервно ответил Кевин, — а что случилось? Почему вы пришли сюда?

— У нас с собой есть все, о чем ты просил, — сказал один из арабов и, распахнув свой кожаный дипломат, показал Кевину его содержимое, — тут ровно пять миллионов, можешь не пересчитывать. Ты готов совершить обмен сейчас или у тебя нет того, что нам надо?

Кевин судорожно соображал. Конечно, обстановка не самая удачная для передачи дискеты. Но с другой стороны — может быть все к лучшему — уже сегодня ночью, в крайнем случае, завтра утром он сможет покинуть Россию К чему затягивать?

И он утвердительно кивнул головой.

— Это, конечно, против правил, но раз вы держите слово — то держу его и я, — с этими словами он повернулся к своему письменному столу, достал бережно упакованную в конверт дискету и, передавая ее из рук в руки одному из арабов, сказал, — то, что я отдаю вам — это ключ к мировому господству, используйте его с умом, — он, как и старый академик, вдруг захотел придать больше торжественности этому моменту.

— Не беспокойся, — ответил араб, принимая дискету из его рук, — ну, а теперь возьми свои деньги, — и он протянул Кевину дипломат. Тот потянулся за портфелем и вдруг задохнулся от резкого удара в живот: