Голубые шинели

Перед тем как выйти на улицу я заглянул в ванную — и на некоторое время там задержался — да, это было нечто, я вам скажу — даже джакузи Кевина показалось мне жалким убожеством по сравнению с этим хрустально-мраморным великолепием. Я начинал ценить комфорт — и не смог отказать себе в удовольствии принять ванну. Пробултыхавшись в ней еще часа полтора, натираясь всеми находящимися здесь шампунями и гелями, я отмокал в блаженстве — забыв на эти мгновенья обо все на свете. И, как оказалось, очень удачно я задержался, так как, когда я, уже завернутый в найденный мною в номере белый махровый халат, сох на кресле, в номер, не постучавшись, открыв дверь своим ключом вошла пани Гжеся и положила мне на стол двести долларов.

— Это вам просил передать пан Войтек, — вежливо сказала она, — он просил, чтобы вы купили себе бритву, крем, хороший одеколон и свежую рубашку.

Я благодарно кивнул и подумал что в моем положении есть все же некоторые плюсы — вон как обо мне заботятся. Ну конечно. Мальчик для дорогих клиентов должен быть свежевыбрит. Хорошо пахнущ и чисто одет. Ну и на том спасибо, но самый главный урок для меня был в том, что, оказывается, в мой номер могут войти внезапно без всякого предупреждения. Значит, мне надо придумать как прятать свои деньги, — никто не должен знать, что они у меня есть. Обшарив номер глазами и так и не найдя подходящего места для тайника я отложил этот вопрос на потом, оделся и вышел прогуляться. Причем одеваясь с изумлением обнаружил в кармане своих брюк мобильный телефон Кевина. Я и забыл про него. Понажимав кнопки я убедился, что телефон не работает — видимо сели батарейки По сути сейчас у меня в руках была совершенно бессмысленная пластиковая штучка. Но почему-то я чувствовал, что даже эта вещица мне дорога тем, что она напоминает мне о Кевине — хотите смейтесь, хотите нет, но этот человек навсегда останется в моей памяти очень теплым воспоминанием, ведь я знал, что его отношение ко мне было на самом деле искренним. Что ж, — подумалось мне, — я сохраню этот телефон как память о моем дорогом друге — и снова сунув его в карман брюк — отправился на разведку.

День уже был в зените — и рынок гудел как переполненный улей. Русских торговцев я нашел сразу. Сначала не решался заговорить, просто долго терся рядом с их прилавком наблюдая за всем происходящим. Терся так долго что наконец-то вызвал их беспокойство:

— Тебе чего надо, — довольно грубо обратилась ко мне одна очень толстая и боевого вида женщина, — ты бы шел отсюда.

— Да я просто поговорить хотел, — заметил с улыбкой я.

— Не о чем нам говорить — оборвала она, — я твоим бандитам дань уже в семь утра отдала, повадились тут по два раза в день народ обирать, ну-ка, пошел отсюда, — за ней выстроилась целая толпа русских, среди которых были и мужики, и молодые ребята и совсем еще юные девчушки. Все смотрели на меня враждебно. Я выбрал в толпе одно из самых небритых мужиков и обращаясь к нему сказал:

— Мужик, ну чего они на меня взъелись. Я тут в Польше вообще ничего не знаю, документы у меня на базаре вытянули, мне хоть потолковать с кем — куда идти, что делать, а эта вот, — я ткнул пальцем в женщину, — она вон гонит меня.

Баба непонимающе смотрела то на мужика, то на меня.

Он, решив что поболтать со мной не так уж и страшно, с видимым облегчением погладил бабу по руке:

— Охолонись, Шурка, парень кажется из нормальных, — подошел ко мне и сказал, пошли покурим?

Я весело кивнул головой, и мы отошли в сторону.

Мужик, затянувшись беломором, понятию не имею, где они в наше-то время достают эти папиросы, прищурив глаз смотрел на меня.

— Ты что — нелегал? — наконец спросил он.

— А что — заметно? — решил подыграть ему я.

— Ну, вид у тебя не дешевый. То есть ты не бомж. Значит — решил остаться. Приехал небось, по путевке — и теперь не знаешь куда лыжи навострить. Так?

Я кивнул, и мужик, гордый своим хорошим знанием людей, продолжал:

— Ты, браток, по адресу попал, здесь у нас на рынке знаешь сколько ребят в Германию утекло без документов, а все потому, что правильно обращались.

— Правильно — это к тебе, значит? — сообразил я.

— Ну, — мужик с гордостью похлопал себя по груди, — я тут уже пятый год торгую. Всех знаю, ты скажи, чего хочешь — я скажу — сколько это стоит.

— Ну вот, например, в Германию перебраться — это возможно? — спросил я, зацепившись за подсказанную им идею. Зачем мне в Германию — я понятия не имел, но знал, что надо начать куда-то двигаться, не сидеть же мне в отеле в вечных проститутках.

— В Германию, парень — это как два пальца описать, — весело ответил мужик. — завтра в семь.

— Что завтра в семь? — не понял я.

— Завтра в семь утра будь здесь.

— А сегодня?

— А сегодня все — поезд ушел.

— Подожди, — я решил разобраться — что это значит, — ты объясни все-таки.

Мужик посмотрел на меня как на дефективного: