Голубые шинели

Я залез в кабину и глянул в то место, где мне предполагалось просидеть всю дорогу — это была почти что комнатка, маленькая, конечно, но вполне достаточная для одного человека и, главное, — в этом я убедился — туда нормально поступал воздух.

Я снова вылез из машины.

— Идет, отлично, — сказал я Ежи и мужику.

Мужик хмыкнул, мол, фирма веников не вяжет. А Ежи довольно заулыбался. Я протянул пятьсот баксов мужику, подал ему руку, и попрощавшись залез в кабину и спрятался в каморке. Ежи прикрыл меня доской. Сверху навалил еще чего-то, уж и не знаю — чего, и вскоре машина тронулась.

Я был так утомлен всеми своими приключениями, а также бессонной ночью, что очень скоро заснул под монотонный гул колес.

* * *

Тем временем в английском посольстве шло заседание в кабинете у посла Присутствовал сам посол, представитель службы М-6, только вчера прилетевший в Москву, и второй секретарь посла.

— Это большая неприятность, — говорил посол, — и мы должны сделать все, чтобы в русскую прессу не просочились никакие подробности.

— Да уж, — недовольно буркнул представитель М-6,  --  если эти подробности просочатся — мы все останемся без работы.

Посол скривил недовольную мину:

— Позвольте, но я дипломат, господин шпион, и то, что один из сотрудников посольства был вашим человеком, еще не является причиной для меня отвечать за последствия его шпионской деятельности. А как дипломат он был безукоризнен.

— Дорогой господин посол, — язвительно сказал представитель, — давайте не строить иллюзий, что нам с вами — если все обстоятельства откроются — что нам с вами удастся выйти сухими из воды.

— Господин Томпсон, — обратился к нему второй секретарь посольства, — вы решайте свои профессиональные вопросы с вашим руководством. А нам позвольте решать наши вопросы.

— Да, мистер Делени, — Томпсон с издевкой посмотрел на второго секретаря, — да, так и будет, если вы, конечно, не считаете себя обязанными выполнять прямые приказы королевы. А дело, по которому я прибыл сюда, является, как вам известно, делом государственной важности номер один. И получается, что мы имеем переданную нам информацию от господина Кевина, кстати, весьма ценную информацию, но ее невозможно пока расшифровать. А тем временем сам господин Кевин погибает от руки арабских террористов, которым он пытался перепродать полученную им по заданию английской разведки информацию за пять миллионов долларов, и при этом присутствует еще один человек, кстати русский юноша, который имел сексуальные отношения с господином Кевином И как вы думаете — удастся ли вам сохранить свое место, если все эти подробности станут достоянием нашего руководства?

— Что? — буквально подпрыгнул в своем кресле посол. — Что вы сказали?

— То, что вы слышали, — спокойно повторил мистер Томпсон, с удовольствием наблюдая, как зеленеет от страха лицо посла, а на лбу у его второго секретаря выступает холодный пот, и продолжал монотонно, — как удачно получилось, что следственные органы русских не смогли попасть в здание.

— Да, — поддержал посол, — нам просто повезло, хотя они и очень настаивали.

— Итак, — продолжал Томпсон, — официальная версия — господин Кевин скончался от сердечной недостаточности, к сожалению, в этот момент он курил, сигарета выпала из его ослабевших рук, начался пожар. Вот и все.

— Разумеется, — поморщился посол, — но об этом мы догадались и без вашей подсказки, русские власти уже оповещены о пожаре. К счастью, тело Кевина наши сотрудники сумели обнаружить раньше, чем русские пожарные. Факт его гибели пока скрыт. Тело Кевина без досмотра под видом дипломатического груза отправлено на родину, где и будет захоронено. Но будьте так добры, поясните, вы уверены в том, что только что сказали — про арабских террористов и про русского юношу?

— Я абсолютно уверен, — подтвердил Томпсон, — как вы понимаете, в связи с чрезвычайно важностью порученного мистеру Кевину дела мы постоянно прослушивали его квартиру, и вся сцена убийства записана у нас на пленку.

— А у кого, — посол немного помолчал и продолжил, — а у кого хранится эта пленка?

Мистер Томпсон с пониманием поднял глаза на посла:

— Пленка хранится у меня и существует в единственном экземпляре.

— И это значит, — с надеждой проговорил посол, — это значит, что мы можем с вами договориться?

— Как вы понимаете, — кивнул головой господин Томпсон, — если эта информация дойдет до вашего или до моего руководства, наша карьера окончена. Я, конечно же, могу в рапорте указать, что подслушивающая аппаратура в результате пожара была повреждена и запись не сохранилась, а заодно поддержать вашу официальную версию. Но я должен быть абсолютно уверен в том, что вы никогда и нигде, слышите меня, никогда и нигде не будете обсуждать обстоятельств гибели господина Кевина.

— Это разумно, — согласился посол, разумеется вы можете рассчитывать и на меня и на моего второго секретаря.

— Еще как могу рассчитывать, — заверил его с улыбкой Томпсон, — ибо вы зависите от меня больше, чем я от вас.

— Господин Томпсон, — снова вскричал второй секретарь, — вы слишком много себе позволяете.