Голый край (СИ)

Он аккуратно передал брыкающегося меня на руки моей матери. Вскоре я все еще мутными глазами разглядел ее лицо — она была молода, едва ли старше меня, когда я умер. У мамы были светлые волосы и голубые глаза, как и у мужчины, склонившегося надо мной вместе с ней. Видимо, это папа.

Привет, родители. Сказал бы чего, но выходит только кричать, потому что легкие, кажется, сейчас разорвутся от поступающего в них кислорода. Грудная клетка сжимается и расширяется, как меха гармошки, и каждый вдох дается мне с трудом.

— Хьюн арь ваккарь… — с щенячьим взглядом пролепетал мой папаша.

Никто, казалось, не замечал, что мне тут дышать тяжело. Хотя оно и к лучшему — наконец-таки, я заткнулся, потому что кричать было еще больнее.

— Ва каллер дю хенна? — раздался голос акушера где-то недалеко.

На каком они языке вообще разговаривают? Я родился явно не в России, но, может, оно и к лучшему? В конце концов, если это Европа, что можно предположить по цвету волос и глаз местных, то меня ждет довольно высокий уровень жизни. В школах, правда, гендерную теорию активно преподают, но это можно и потерпеть.

— Майя. — тихо ответила мама, с улыбкой глядя на меня.

Стоп-стоп-стоп. Давайте разложим все по полочкам, по порядку. Я думаю, что тут не нужно быть гением, чтобы понять, что после родов делают две вещи: ребенку дают имя и еще неделю бухают. Алкоголя я здесь не вижу, да и договориться о посиделках можно и потом, а значит…

В смысле, блять, Майя?

Мои мысли прервал громкий ор людей, столпившихся вокруг. Кто-то поднимал в воздух кулаки, кто-то выкрикивал мое новое имя, но результат один — от всех этих безумных оров у меня дико болели уши.

“Да заткнитесь вы, дикари!” — попытался сказать я, но вместо этого громко заплакал, добавляя в общую какофонию из множества голосов еще один.

***

Не помню ничего — ни больницу, в которой родился, ни дорогу домой. Наверное, я все-таки уснул, все же я тут титанический труд проделал.

Твою ж мать, я вылез из женщины. Меня вытянули из ее… неважно.

С трудом разлепил глаза. Вокруг был полумрак, и на секунду я подумал, что снова умер, и теперь все начинать по новой, но нет: в комнате, где я лежал, и вправду было темновато.

С трудом повернув голову набок, я смог разглядеть ее. Честно говоря, на евроремонт совсем не похоже — темное, грязное помещение, которое с трудом можно назвать нормальным домом. Тут скорее хлев какой или вроде того.

Из мебели — стол, три массивных деревянных стула и печь в углу. Может, было еще что-то, но свечки, являющейся единственным источником света в комнате, было недостаточно, чтобы это разглядеть.

Попробовал подвигать челюстью. Получалось с трудом — явно мышцы еще не разработались. То же и с губами. Говорить не получится, но я могу хотя бы попробовать.

Напрягая горло, я издал какой-то звук. Если все младенцы — это переродившиеся люди, то мне их жаль, потому что состояние — ужасное. Все, что я могу, так это с трудом поворачивать голову и издавать абсолютно неконтролируемые звуки своим странно ощущающимся ртом.

Но в конце концов меня услышали. Послышались шаги, и вскоре в комнате появилась моя мать, та самая женщина со светлыми волосами. Как-то трудно воспринимать ее как маму, учитывая тот факт, что у меня всю жизнь мать была другая. Да и светлых волос у нее никогда не было — маман моя была брюнеткой. В общем, женщина эта не вызывает у меня каких-то особо интересных чувств. Возможно, пока что.

— Хья ер? — ласково пропела она, подходя к тому месту, где лежал я.

Через секунду я оказался у нее на руках. Она ласково смотрела на меня, а я все не мог перестать поражаться тому, как быстро она отошла от родов. Да, разумеется, под глазами у нее были огромные синяки, да и в целом видок был потрепанный, однако эта женщина нашла в себе силы прийти и успокоить меня, хотя я даже не плакал.

— Мама, — используя все свои текущие возможности проговорил я.

Язык и губы слушались с большой натяжкой, однако эффект должный я произвести смог. Глаза женщины округлились, а ее выражение лица выдавало в ней крайнюю степень удивления. Возможно, даже легкого шока. Еще бы, какой младенец начнет говорить буквально спустя несколько часов после рождения?

— Хья са ду? — тихо сказала она. Хоть я и не знал этого языка, но значение слов понял.

— Мама! — громче сказал я и сжал кулаки. Тело было настолько слабым, что это было все, что я мог сделать.

— Эльскеда! — повернув голову куда-то в сторону двери, прикрикнула она, и почти сразу же ввалился слегка пьяный отец.

— Хья эр? — спросил он.

— Даттерь! Майя..!

Отец взволнованно посмотрел на меня. Я посмотрел на него, прямо в глаза.

— Папа. — с максимально серьезным видом сказал я и, абсолютно не контролируя свои внутренности, сблевал на пол.

Отец громко рассмеялся.

***

Тяжело, однако, быть младенцем. Да, о тебе пекутся до невозможности, но это и раздражает больше всего. К примеру, я сплю практически все время, и только изредка просыпаюсь оттого, что дико ноет в животе. Ну, тут схема отработанная.

— Ма-ма-а-а! — громко закричал я.