Голый край

Я прислонила ладонь ко лбу и прищурила глаза, но даже с моим, в общем-то, неплохим зрением было трудно что-либо разглядеть. Впрочем, в конечном итоге увидела, что на носу корабля стоял мужчина, укутанный в шкуры, а в руке он держал каменный топор. Вдруг он поднял его над головой, и с этим жестом раздались взволнованные вздохи от женщин по бокам от меня, но уже через секунду мужчина разжал пальцы, и топор выпал из его руки, быстро исчезая в темных водах. Вокруг послышались вздохи облегчения, кто-то начал тихо смеяться. Даже на лице Хьялдура я увидела слабую улыбку, несмотря на ту усталость, которую он испытывает уже несколько дней.

– Они пришли не с войной, но с миром, Майя, – объяснил он и легонько потрепал меня по голове.

– А если это обман? – спросила я и в этот момент обернулась, услышав, как сзади бегут дети с простенькими орудиями труда, копьями и, самое главное, моим луком.

– Так не обманывают, – Хьялдур покачал головой. – Даже звери не убивают друг друга на водопое. Так и мы следуем правилам, доставшимся нам от предков.

Кивнула, дав знак, что я поняла, о чем он говорит, и протянула руку вниз, хватая протянутый Варсом лук со стрелами. С плеч Снорри следила за кораблем, все ближе подбирающимся к берегу нашего еще не существующего поселения, но затем Хьялдур похлопал меня по плечу, дав понять, что я должна выйти вместе с ним и Офой вперед, чтобы представить свое племя.

Снорри осторожно опустил меня на песок, и я, держа одной рукой лук и пятерку стрел, а другой сжимая большую ладонь Хьялдура, пошла к пенистым водам ледяного моря. Люди вокруг расступались, когда мимо проходил друид, но некоторые будто бы специально стояли как вкопанные, когда видели меня, и словно старались задеть ногой или рукой. Мой авторитет, к сожалению, падает с каждым днем, и возможно если бы не Хьялдур, то я давно бы пошла ко дну с пробитой головой.

– Офа, – тихо произнес Хьялдур.

Женщина кивнула.

Все остальные стояли чуть поодаль, за нашими спинами, пока мы втроем стояли у самой кромки воды. Особо сильные волны, ласкающие песчаный берег, то и дело касались моих ног, отчего по коже пробегали мурашки, но сейчас было не время думать о подобных мелочах – в конце концов, сейчас я, по идее, творю дипломатию. Черт возьми, да в конце концов это первые люди за шесть лет, которых я увидела, не считая моих сородичей и воинов Ярла!

Драккар чужеземцев неспешно приближался к берегу. Его старые, грубо вырезанные из вековых деревьев доски стонали, скрипели даже от легких порывов ветра, а парус шумел, словно жесткие волосы моей мамы на ветру. Со страхом и волнением смотрела на потемневшую от сырости древесину, на измученные лица людей, выглядывающих на меня из-за бортов корабля. Дети, женщины, мужчины – все они были похожи на нас, но кожа их была темнее, грубее, а лица у большинства были покрыты пятнами оспин.

Лучше всего смогла разглядеть лицо человека, стоящего на носу драккара, словно безмолвная горгулья – это был сухой, словно выточенный из дерева мужчина с длинными усами, завязанными в узел, и абсолютно гладким подбородком. Из-под меховой шапки у него торчали редкие седые волосы, а взгляд измученных серых глаз словно пронизывал меня насквозь.

Но не его взгляд заставил мое сердце биться чаще. Не его дыхание заставило маленькую птичку в моей груди ожить и звонко запеть.

Измученный, как и остальные, побитый, с потемневшим лицом на меня смотрел мой отец.

От улыбки его потрескавшихся, разбитых губ моя голова будто бы горела изнутри, а по щекам хлынули горячие слезы.

Он… жив.

Мой папа жив!

Я бросила лук и резко вырвалась вперед. Хьялдур что-то крикнул мне вслед, но я уже не слушала никого и ничего. Сейчас ничего не было так же важно, как то, что мой папа жив!

Ледяная вода опутала мои ноги, бежать было трудно, но я рвалась к кораблю, который теперь словно сиял в лучах закатного солнца. Запнувшись о камень, упала лицом в воду, но тут же вскочила обратно на ноги.

– Папа! Папа!!! – кричала, сплевывая соленую воду и мокрые волосы, липнущие к лицу. – Папа!

Борт с трудом поднялся на ноги, кто-то на корабле поддерживал его. Выглядел он совсем плохо – бледный, в синяках и ссадинах, а вместо правой руки виднелся лишь окровавленный обрубок, перетянутый веревкой. Плевать, на все плевать, он поправится! Главное, что он жив!

– Ну-ка, Майя! – Хьялдур подбежал ко мне и обхватил обеими руками, оттаскивая обратно на берег.

Я стала брыкаться, вырываться из его хватки, но что могла маленькая девочка противопоставить силе взрослого мужчины?

– Отпусти! Там папа! Папа! – закричала я.

– Майя!

Первым с корабля спрыгнул усатый мужчина. Судя по всему, он был старостой этих людей.

Все вставало на свои места. Мы были не единственными. Не первыми и не последними. Война затронула и другие деревни, и жители одной из них бежали, как и мы, но преуспели в этом куда лучше.

– Мое имя – Кнуд Оденсон. Я…

– Папа-а-а! – не унималась. Пошел он к черту, этот ваш Кнуд, дайте мне моего отца!

Усатый мужчина покраснел и взглянул на меня. Такое обращение явно смутило его, и я услышала, как Офа устало вздохнула.