Читаем Гомер полностью

непроходимой стеной, чтобы неповадно было феакам развозить своих гостей по домам и

не почитать меня. Ведь я бог или не бог? И Зевс, наконец, промолвил: «Давай вот на чем

согласимся: разбивать корабль в щепы не стоит, а чтобы оно было виднее, ты лучше

возьми да преврати-ка его в скалу. Вот тогда-то все и узнают, что ты не кто-нибудь, а

действительно Посейдон. А горой окружать их город, пожалуй, и не стоит. Ну их!»

После этого Посейдон действительно превратил корабль феаков в скалу, окружил ли

он город феаков горой – у Гомера ничего не сказано. Наверное, все-таки окружил, если

верить позднейшим источником, например Аполлодору.

Этот разговор Зевса и Посейдона передан здесь в том стиле, в каком он

действительно дан у Гомера и который игнорируется нашими слишком академическими

переводами. Все это изображение феаков у Гомера является интереснейшим социально-

историческим комплексом, в котором героический век периода расцвета дан и вместе с

рудиментами седой старины и вместе с мотивами позднейшей изнеженности и

цивилизации.

II. Боги и судьба.

О гомеровских богах написано очень многое. Только, к сожалению, очень редко

писавшие на эту тему осознавали до конца всю оригинальность и всю

внехристианственность этих богов. Мало констатировать то, что гомеровские боги

обладают всеми человеческими недостатками, ссорятся, бранятся, даже дерутся,

злопамятны, мстительны и пр.; многие стараются видеть в этом какую-то аллегорию,

басню или мораль. Необходимо не только по содержанию противопоставить греческий

Олимп средневековому христианству, необходимо уметь видеть и самый стиль этой

художественной религии и при этом такой, конечно, стиль, который тождествен с

мировоззрением Гомера.

1. Религия у Гомера и ее эволюция. Ретроспективно-резюмирующий характер

гомеровского эпоса особенно ярко сказался на демонстрации религиозных представлений.

У Гомера можно найти бесконечно разнообразные оттенки религиозного сознания,

начиная от грубой магии и фетишизма и кончая тонкими и красивыми формами

художественной мифологии. Но, конечно, все древнее и стародавнее изображается у него

на втором и на третьем плане, не играет существенной роли в повествовании, а если и

играет, то уже в виде развлекательного рассказа, далекого от примитивной и буквальной

веры первобытного человека, а иной раз находит для себя даже критику и является

предметом скептических настроений. [270]

Вопрос о наличии у Гомера разнородных религиозных представлений, восходящих к

весьма отдаленным ступеням культурного развития, много раз освещался в науке, причем

даже среди некоторых буржуазных ученых была достигнута известного рода историческая

позиция, хотя и далекая от научных социально-исторических методов, но довольно

эффективная в смысле опознания соответствующих материалов. Почти каждый из

крупных историков греческой религии уже стоит на этой исторической точке зрения. К

нашим концепциям в этой области ближе всего работа ряда шведских ученых, из которых

укажем на Э. Хедена,9) который еще в 1912 г. в своей специальной работе о гомеровских

богах собрал весьма убедительный материал на эту тему у Гомера.

В дальнейшем воспользуемся этим материалом, присоединяя сюда также и

собственные наблюдения и наблюдения других, а главное, нашу социально-историческую

интерпретацию, которая у Э. Хедена целиком отсутствует.

а) Древнейший историко-религиозный слой. Намеки на древнюю магию. Если

начать с остатков у Гомера наиболее древних религиозных представлений, то, во-первых,

их здесь очень мало, а во-вторых, цивилизованный Гомер относится к ним мало

внимательно, если не прямо с пренебрежением.

Одиссей упрекает Агамемнона за пустые слова на ветер, и Агамемнон согласен, что

боги превратят это в пустяки, тщету (metamonia). Это место (Ил., IV, 355-363) есть отзвук

каких-то давнишних верований в магическое воздействие демонов на человеческие дела.

Евриал (Од., IV, 408 сл.) говорит, что если он сказал дерзкие слова, то пусть боги развеют

это слово по ветру. Аякс (Ил., VII, 193-198) сначала просит ахейцев молиться молча, [271]

чтобы троянны не услышали этой молитвы, а потом разрешает молиться как угодно,

дерзко заявляя, что он никого не боится и что его воле перечить нельзя. Пока Киклоп не

знает настоящего имени Одиссея, он ничего не может сделать с ним особенно плохого; но

когда (Од., IX, 502-505) Одиссей открывает ему свое имя, тот через молитву к Посейдону

обрушивает на его голову все несчастья.

Во всех этих текстах чувствуется едва заметный отзвук первобытных представлений

о магической силе слова и имени, отзвук, едва ли понятный даже самому Гомеру. Точно

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
Чикатило. Явление зверя
Чикатило. Явление зверя

В середине 1980-х годов в Новочеркасске и его окрестностях происходит череда жутких убийств. Местная милиция бессильна. Они ищут опасного преступника, рецидивиста, но никто не хочет даже думать, что убийцей может быть самый обычный человек, их сосед. Удивительная способность к мимикрии делала Чикатило неотличимым от миллионов советских граждан. Он жил в обществе и удовлетворял свои изуверские сексуальные фантазии, уничтожая самое дорогое, что есть у этого общества, детей.Эта книга — история двойной жизни самого известного маньяка Советского Союза Андрея Чикатило и расследование его преступлений, которые легли в основу эксклюзивного сериала «Чикатило» в мультимедийном сервисе Okko.

Алексей Андреевич Гравицкий , Сергей Юрьевич Волков

Триллер / Биографии и Мемуары / Истории из жизни / Документальное
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное