Гомер

Лучше в судах мореходных домой мы назад возвратимся.

Раз уж тобой овладела такая безмерная злоба!»

Так вы мне часто, сходясь, говорили. Великое дело

Битвы теперь наступило: ее вы так долго желали!

В бой теперь каждый иди, в ком сердце отважное бьется!

Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Слово царя услыхавши, тесней мирмидонцы сомкнулись.

Так же, как каменщик, камни смыкая с камнями, выводит

Стену высокого дома в защиту от дующих ветров, –

Так же сомкнулись ряды щитов меднобляшных и шлемов.

Характерно и то воодушевление, и то небывалое единодушие, которое охватило

войска при вести о предстоящем сражении с троянцами в связи с примирением

Агамемнона и Ахилла (XIX.41-53, 74 сл.). Следовательно, изображая трагедию войны,

Гомер все же стоит за ту войну, которую он считает справедливой. Другими словами,

гомеровские поэмы создавались в атмосфере клокочущих общественных, политических

и военных страстей; и поэтому здесь меньше всего можно [63] говорить о какой-нибудь

абстрактной народности. Здесь показан греческий народ в острейший момент своей

истории, в период напряженнейшей борьбы аристократических и демократических

элементов возникающего классового общества, в период напряженнейшей колониальной

экспансии.

10) В заключение этого раздела о народности заметим, что никогда не было

недостатка в исследователях, отрицавших эту народность у Гомера. Выше мы уже

встретились с классическим в этом отношении трудом Низе. Из новейших представителей

такого взгляда укажем все на того же Э. Миро. Э. Миро целиком отрицает народное

происхождение гомеровских поэм. С точки зрения языка, по его мнению, здесь мы

находим такую искусственность, к которой не был способен ни народ, ни его певцы.

Дактилический гекзаметр – это слишком акробатический стих, чтобы народные певцы

могли им легко владеть. Скорее он происхождения ритуального, и сама поэзия

гомеровская исходит из религиозных сфер. Археологически-древняя народность Гомера

тоже не выдерживает критики. Иначе пришлось бы всякий исторический роман

признавать написанным в те времена, которые в нем изображаются (стр. 336-346). Едва ли

подобная теория заслуживает критики с нашей стороны. Дактилический гекзаметр

нисколько не сложнее других стихотворных размеров у других народов, а относительно

религии сам же Миро доказывает, что у Гомера ее осталось очень мало. Миро также

отвергает и исторический факт существования Троянской войны, признанный всеми

историками и археологами (I, стр. 357-376). Мы не будем здесь опровергать Миро, а

укажем хотя бы на недавнюю работу Дж. Форсдайка «Греция до Гомера» ( J. Forsdyke,

Greece before Homer. Ancient chronology and mythology. Lond., 1956), где на основании

археологических, хронографических и исторических источников подробно освещается

вопрос о хронологии троянской войны и достаточно убедительно устанавливается ее

отнесение к самому рубежу XIII–XII вв. (ср. перечень исторических источников о

Троянской войне у Форсдайка, стр. 62). В соответствии с такой хронологией Троянской

войны Форсдайк принципиально совершенно правильно (а фактически этот вопрос

требует специального рассмотрения) ориентирует главные фигуры греческой героической

мифологии в связи с Троянской войной и пытается находить также и здесь исторические

корни (стр. 87-110). Отметим, что еще в 1930 г. Дж. Майрс (в своей книге «Кто были

греки», стоя на неоевгемеристических3) позициях (вообще говоря, неправильных), дал

целый ряд весьма интересных и заслуживающих всякого внимания хронологических

реконструкций в области греческой мифологии, которые, если не говорят с полной

очевидностью о [64] буквальной их реальности, то, во всяком случае, о ясной

исторической последовательности героев в сознании позднейших греков ( J. Myres, Who

were the Greeks. Berkeley. California, 1930, стр. 291-366).

Таким образом, в самой же буржуазной науке имеется достаточно опровержений того

мнения, что поэмы Гомера ненародны, что никакой Троянской войны не было, что все