Гоминиды

Сейчас, подумал Адекор Халд, усаживаясь на свой табурет в зале Совета, мы узнаем, совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни.

— Кто говорит от имени обвиняемого? — спросила арбитр Сард.

Никто не двинулся с места. Сердце Адекора подпрыгнуло. Жасмель решила оставить его? Это было бы неудивительно. Вчера она собственными глазами видела, что однажды — хотя и очень давно — Адекор уже пытался убить её отца.

В помещении было тихо, только один из зрителей, по-видимому, придя к тому же выводу, что и Болбай вчера, издал презрительный смешок: никто не будет говорить от имени Адекора.

Но потом, наконец, Жасмель поднялась на ноги.

— Я, — сказала она. — Я говорю за Адекора Халда.

Многие зрители ахнули.

Даклар Болбай, сидевшая на краю зала, тоже поднялась на ноги. Её лицо было очень сердито.

— Арбитр, так нельзя. Эта девушка — одна из обвинителей.

Арбитр Сард выставила вперёд свой морщинистый лоб, разглядывая Жасмель из-под надбровных дуг.

— Это правда?

— Нет, — ответила Жасмель. — Даклар Болбай — партнёрша моей матери; она была утверждена моим табантом, когда мама умерла. Но мне уже исполнилось 250 лун, и я требую признания меня взрослой.

— Вы из 147-го? — спросила Сард.

— Да, арбитр.

Сард повернулась к Болбай, которая по-прежнему стояла.

— Все родившиеся в 147-м поколении достигли возраста личной ответственности два месяца назад. Если вы не заявляли о невменяемости вашей подопечной, то ваша опека над ней закончилась автоматически. Вы хотите заявить о её невменяемости?

Болбай исходила злобой. Она открыла рот, явно чтобы сказать что-то язвительное, но удержалась. Она посмотрела в пол и ответила:

— Нет, арбитр.

— Тогда всё в порядке, — сказала Сард. — Можете сесть, Даклар Болбай.

— Спасибо, арбитр, — сказал Жасмель. — Теперь, если позволите…

— Не так быстро, 147-я, — сказала Сард. — С вашей стороны было бы вежливым предупредить вашего табанта о том, что вы собираетесь оппонировать её обвинению.

Адекор понимал, почему Жасмель молчала. Если бы она предупредила Болбай, та сделала бы всё, чтобы её от этого отговорить. Но Жасмель унаследовала отцовский шарм.

— Ваши слова мудры, арбитр, — сказала она. — Я сохраню ваш совет за своим надбровным валиком.

Сард кивнула, и жестом позволила Жасмель продолжать.

Жасмель вышла в центр помещения.

— Арбитр Сард, мы слышали множество инсинуаций от Даклар Болбай. Инсинуаций и беспочвенных нападок на характер Адекора Халда. Однако она едва знает этого человека. Адекор был партнёром моего отца, так что я лишь мельком виделась с ним, когда Двое становились Одним, поскольку у него есть свой сын, присутствующий здесь Даб, и своя партнёрша, Лурт, сидящая рядом с Дабом. И всё же я виделась с ним довольно часто — гораздо чаще, чем Даклар.

Она подошла к Адекору и положила руку ему на плечо.

— И я, дочь человека, в убийстве которого обвиняют Адекора, говорю вам: я не думаю, что он это сделал. — Она замолчала, быстро взглянула на Адекора и снова встретилась взглядом с арбитром Сард.

— Ты сама видела запись алиби, — встряла Болбай со своего места на краю первого ряда зрителей. Сард шикнула на неё.

— Да, — сказала Жасмель. — Да, я видела. Я знала, что у отца была повреждена челюсть. Она иногда болела, особенно по утрам. Я не знала, кто нанёс повреждение — он никогда не рассказывал. Но он говорил, что это было очень давно, что тот, кто это сделал, глубоко раскаялся, и что он его простил. — Она помолчала. — Мой отец хорошо разбирался в людях. Он не вступил бы в партнёрство с Адекором, если бы считал, что есть хоть малейшая возможность того, что Адекор снова совершит подобное. — Она посмотрела на Адекора, потом снова на арбитра. — Да, мой отец пропал. Но я не думаю, что он был убит. Если он и умер, то в результате несчастного случая. А если нет…

— Вы думаете, он ранен? — спросила арбитр Сард. Жасмель смешалась; для арбитров нехарактерно задавать прямые вопросы.

— Возможно, арбитр.

Но Сард лишь покачала головой.

— Дитя, я сочувствую тебе. Правда сочувствую. Я слишком хорошо знаю, каково это, потерять родителя. Но то, что ты говоришь, лишено смысла. Люди обшарили всю шахту в поисках твоего отца. Женщины также участвовали в поисках, хотя уже были Последние Пять. И собак тоже приводили.

— Но если бы он умер, — сказала Жасмель, — его компаньон передавал бы сигнал, по крайней мере, какое-то время. Его искали переносными сканерами, но не обнаружили.

— Это так, — согласилась Сард. — Но если его компаньон был намеренно выведен из строя или уничтожен, никакого сигнала не было бы.

— Но нет никаких свидетельств…

— Дитя, — сказала арбитр, — люди пропадали без вести и раньше. Когда жизненные обстоятельства становятся невыносимыми, некоторые люди выдирают компаньон из запястья и уходят в необитаемые земли. Они отказываются от всех благ цивилизации и присоединяются к одной из общин, избравших традиционный образ жизни, либо просто ведут жизнь кочевников-одиночек. В жизни твоего отца было что-то, что могло толкнуть его на такой путь?