Гомо Сапиенс. Человек разумный

Роберт Музиль (1880–1942), ровесник поэта Александра Блока, создатель трудночитаемых книг (удивительно, однако, что эти произведения, никак не бестселлеры, переведены почти на три десятка языков, существует даже Международное общество Музиля с президентом и целым штатом сотрудников; о Музиле уже написаны добрые сотни монографий, диссертаций, статей, родился в австрийском городе Клагенфурте. Его отец был инженером-машиностроителем, профессором Высшей технической школы в Брно (тогда – Брюнне), на склоне лет был возведен в дворянское достоинство, получив чин гофрата (надворного советника). Повинуясь воле родителя, Роберт поступает в кадетский корпус, затем в Военно-инженерную академию, но в 1897 году бросает ее и продолжает учебу в Брюннской Высшей технической школе, той самой, где преподавал его отец. По окончании работал ассистентом Высшей технической школы в Штутгарте. В 1903–1908 годах Музиль продолжил свою затянувшуюся учебу: слушал курс философии и психологии в Берлинском университете, там же защитил диссертацию «К оценке учения Маха», но остаться в университете не захотел, рассорившись со своими учителями. Познавший так много наук (машиностроение и другие инженерные знания, Роберт даже изобрел жироскоп, известный в технике под названием «жироскоп Музиля»), Музиль ухитрялся парадоксальным образом соединить их с философскими и психологическими построениями Эрнста Маха и Зигмунда Фрейда. Долгие годы бывший австро-венгерским кадровым офицером (в Первую мировую он был на фронте, дослужился до капитана и начальника штаба батальона, в конце войны редактировал солдатскую газету), Музиль не сразу превратился в профессионального писателя. В 1920–1922 годах он еще служил консультантом в австрийском военном министерстве, но затем переезжает в Берлин, где уже целиком отдается ведшейся до той поры урывками литературной деятельности. К тому времени им был написан автобиографический роман «Тревоги воспитанника Терлеса» (1906), он был также известен как драматург и театральный критик, автор сборника новелл «Сочетания». Музиль принадлежал к категории художников, которые оставили в истории литературы след в качестве авторов одного, самого своего выдающегося произведения. В собрании его сочинений (1978), состоящем из девяти томов, его главная книга – роман «Der Mann ohne Eigenschaften» («Человек без свойств»), который так и остался незавершенным, занимает пять томов. Известно, что замысел этого колоссального романа Музиль в свое время хотел передать одному из своих друзей-литераторов. Тот не воспользовался этим предложением, и поэтому Инженер вынужден был совершить этот «рывок» в литературу. С 1923 года Музиль уже навсегда оставляет инженерную службу, сокращает до минимума побочные литературные заработки, чтобы львиную долю времени отдавать своему роману. Его детище росло и росло, и он все реже позволял себе отвлекаться, чтобы зарабатывать на пропитание. «А ведь он, – писал о Музиле литературовед Дмитрий Затонский, – был немного снобом, которому костюм от лучшего портного или обед в дорогом ресторане всегда казались вещами само собой разумеющимися». Работа над романом, начатая в Берлине (1926–1933), – она продолжалась в Вене (1933–1938) и в Швейцарии, куда писатель уехал после захвата Австрии фашистской Германией, – затягивалась. Долгие года Музиль существовал у самой черты нищеты. Он даже собирался опубликовать в газетах признание, озаглавленное им «Больше не могу». В этом горьком документе есть и такие строки: «Думаю, мало найдется людей, пребывающих в состоянии такой же, как и я неустроенности, если, конечно, не считать самоубийц, участи которых мне вряд ли удастся избежать». Этот вопль отчаяния не стал, однако, добычей прессы: возникло нечто вроде общества добровольных пожертвователей. Одним из его инициаторов был писатель Томас Манн («Среди живущих немецких писателей нет никого, в чьей посмертной славе я был бы так же уверен», – писал он Музилю), организатором – профессор Курт Глазер, директор Государственной библиотеки искусств в Берлине. Материальное положение Музиля тогда чуть улучшилось, но его гордость художника, знающего свою истинную цену, была глубоко уязвлена. Музиля мучили два взаимоисключающие чувства: презрение к славе, признанию и жгучая зависть к более удачливым собратьям по литературе. Его, исследователя, знатока сонма наук, всю жизнь волновал секрет писательского успеха. Для него это была еще и чисто теоретическая проблема, одно время он даже пытался писать книгу на эту тему. Скончался Музиль в Швейцарии, его сломила нищета эмиграции, голод. Из последних записей в дневнике: «Моя жизнь висит на волоске, который каждый день может оборваться…». Появившийся в немецкой газете «Франкфуртерцайтунг» некролог состоял всего из 21 слова, швейцарские газеты были столь же «щедры».

10.6. «И с ревом бросится нам навстречу»